Заволновалась вода болотная, закипела. Леший отвертку туда и уронил, и с бревна своего подскочил.

— Это что ж такое?!

У Кикиморы волосы под платком дыбом встали.

— Кики! Болота — твои! Что за непорядок?! Снова бродят утопленники? Ты же клялась, что приборку там сделала!

Но блеснула острога, вздыбилась вода волною и показался на раковине-колеснице сам Царь Морской.

— Ну здравы будьте, родственнички, — усмехнулся.

И жива-живехонька Золотая Рыбка в овражек вышла, а за нею Иван-дурак. Да Вещий Олег у него с плеча выглядывал.

— Олег Вещий! — воскликнула Кикимора. — Ты-то здесь как?..

— Твои мавки совсем распоясались, сестрица, — прищурился Царь Морской. — Ну, угощайте, что ль, гостей дорогих, да сказ о бабе Яге сказывайте. Обещал я Ивану суженую его помочь сыскать.

Переглянулись Леший и Кикимора, да ладошки потерли.

Помощничка нового Иван сыскал, значит. Да не абы кого, а самого Царя Морского. Принялись супруги лесные гостей дорогих усаживать да потчевать, что где завалялось. Ягин кофе и шоколад тоже в ход пошли.

Ивану кофе больно понравился, а Золотой Рыбке — шоколад.

— Живет твоя суженая, как и баба Яга, — подмигнула Кикимора Ивану украдкой, — в мире перевернутом, а не в царстве Тридевятом.

— Мире перевернутом? — удивился Иван. — Это как?

— Там всюду психологи, — ввернул Вещий Олег. — Это бывшие ведьмы, если кто не знает.

Морской Царь с пониманием присвистнул. И выудил из котла двадцать третий пельмень.

— Опасное место.

— Теперь понимаю я слова ее некоторые...

— А пришла она к нам в Тридевятое благодаря этой вот вещице, — указала Кикимора на флюгер.

Подал Иван владычице болот находку свою в руки зеленые морщинистые. Покрутила Кикимора его, брильянтиком звякнула, Леший в окошко пальцем ткнул. Там что-то и провалилось.

Вздрогнули и Царь Морской, и Кикимора, и Леший, и Рыбка Золотой. Один Иван-не-дурак спокойным остался.

— Светится что-то... — пробормотал Леший, одним глазом внутрь заглядывая.

— Все ты, старый, портишь! — отняла у Лешего Кикимора домик и сама заглянуть попыталась. — Ох, нет очков у меня... Посмотри ты, Иванушка, у тебя глаз молодой да зоркий.

Заглянул и Иван в окошко домика. И увидел девицу спящую. Волосы пшеничные, как у Яси, только длинные, все тело ее укрывают. Брови вразлет, грудь мерно вздымается. Кто бы это быть мог?.. И вдруг осенила загадка Ивана, вспомнил он сказ о замке ходячем да душе его, в огне заключенной. А у Миры — во флюгере?

— Тихомира, — позвал он в окошко тихо. — Мира!

И снова заглянул в окошко. Проснулась девица, села, огляделась по сторонам в непонимании.

— Мира, это я, Иван, — позвал Ванька наш девицу-избушку через окошко маленькое.

— Ваня! — донесся оттуда писк ее тоненький. — Что случилось?

— Вот видишь, — пробормотал Леший супруге вполголоса, — ничего я и не испортил.

— Но Тихомира ведь — избушка...

— Так и это — избушка, не видишь?

Мира в своей избушке села на пол и заплакала горько.

— Что случилось, Мира? — спросил Иван. — Тебя выпустить?

— Нет, — испугалась Мира, — не пущай меня никуда! Я... я к Ясе должна вернуться...

— Куда Яся пропала?

— Она... на работу пошла... Тебя предупредить просила...

— Работу?..

— Это служба такая у нее, — отозвалась Кикимора, руку поднимая, как школьница, — гастрономия называется. Фрукты заморские, вот этот... кофе и шоколад.

— О, — сказала Золотая Рыбка. — Я тоже службу такую хочу.

— Я тебе дам службу! — отвесил Царь Морской ей подзатыльник. — Царевишнам служить нельзя!

— Какой ты зануда, папа... — фыркнула Золотая Рыбка.

— Тс-с! — шикнул Иван на всех божеств сразу, и ухо к избушке игрушечной Тихомиры приложил.

— Это в другом мире, Ваня. Поспешать она должна была на службу, и кошку Мег домой доставить, и фруктов заморских для Кикиморы привезти... Она тебе вечером сегодня сказать хотела, а дверь едва затворилась за нею, хлопнула, так флигелек мой упал, и все пропало... А я спала, измученная, и не заметила.

Тихомира снова заплакала.

— Яся меня спрашивала, где я, а я не знала. Теперь знаю. В этом флигельке. А мне так нравилось избушкой двига-ать...

Иван хлопнул себя по колену.

— Да сказала бы, вместе бы все сделали! И за фруктами заморскими за море поплыли бы, коли надо! Не плачь, Тихомира, избушку я поставлю новую. Было бы о чем плакать. И Ясю мы отыщем, вот те крест.

Золотая Рыбка на Ивана-дурака посмотрела с восхищением. Вот бы и ее кто так любил, что хоть на край света. А и за край — пойдет. И колебаться как волны не станет.

— Если тебя к другому дому привесить, сможем