— Эвиан! Подожди! Я сейчас попытаюсь найти ключ!

Стук прекратился. Из комнаты не доносилось ни звука. Подождав несколько секунд, Надин побежала назад.

— Вы в порядке, мисс? — спросила Энни, появляясь в коридоре с большим узлом в руках.

— Да. У тебя нет ключа от комнаты мисс Эвиан?

— Нет, мисс Надин. Когда я туда заходила…

— Я поняла, Энни. Иди на улицу. Я сейчас.

Она остановила первого попавшегося ковбоя.

— Надо выбить дверь в комнате мисс Эвиан!

Парень посмотрел на нее так, будто ему предлагали совершить преступление.

— Да, но…

Надин дернула его за рукав.

— Скорее, иначе она сгорит заживо!

Ковбой рвал на себя дверь, но она не поддавалась. Тогда Надин принесла два топора, и они вместе рубили непокорное дерево. Наконец доски треснули, образовался проем, и дальше дело пошло легче.

Эвиан выскочила из комнаты, будто вырвавшийся из клетки зверь, отшвырнула Надин в сторону и унеслась в темноту. Ее подсвеченные пламенем волосы развевались за спиной, словно огненная грива, а глаза были как у обезумевшей лошади. Надин заметила, что при ней нет ни сундучка, ни узла: как и прежде, она убегала в чем была. Ничто не привязывало ее ни к этому дому, ни к этой земле.

В усадьбе распоряжался Арни. На сей раз некому было назначать его главным, просто он сразу понял, самое важное — это не допустить паники. Как ни странно, его слушались. И он тоже слушал тех, кто мог дать дельный совет.

Пространство вокруг дома тонуло в низком дыму. Огонь бежал по земле, словно выискивая для себя пропитание и легко преодолевая препятствия. Там, где падала искра, вскоре вспыхивало пламя.

Выпущенные из загона лошади были такими увертливыми и нервными, что их не удавалось поймать. Взбудораженные запахом дыма овцы бестолково тыкались мордами в изгородь, и ковбои чуть не пинками выгоняли их в проем. Другие мужчины рубили ближайшие к дому деревья, третьи выстроились в цепочку и передавали друг другу ведра с водой.

Надин бросилась в хлев к любимым коровам и вывела их наружу, испуганных и мычащих.

То ли все, кто воевал с пожаром, действовали быстро, то ли хорошо соображали и были на редкость храбры, но в огне не погибло ни одно животное. Строения тоже пострадали несильно.

Выгоревшая прошлогодняя трава выглядела заброшенной и жалкой. Глянув на нее утром, Надин подумала о том, что надо как можно скорее убрать весь мусор на случай, если случится второй пожар, и только тогда задала себе вопрос, почему это произошло. Неведомо откуда прилетевшая искра? Но отец строго-настрого запрещал работникам курить в пределах усадьбы, все печи и дымоходы постоянно проверялись. Поджог? Если да, кому и зачем это было нужно?

Все люди, кроме тех, что уехали с ее отцом, оставались на ранчо. Отсутствовала только Эвиан. Ее никто не искал, потому что некому было отдать такое распоряжение.

— Значит, это ты выпустила ее из комнаты? — спросил Арни, когда они с Надин сидели в столовой вдвоем, как хозяева.

В этом случае Арни обычно ощущал себя стесненным и смущенным, тогда как Надин нравились такие моменты. Она всегда удивлялась тому, насколько освобождается пространство в отсутствие всего одного человека. Ее отца.

— Да. Она стучала и кричала. Ключа не было. Я позвала работника, и мы вместе вырубили дверь.

Арни посмотрел на жену с удивлением и восхищением. Что ни говори, Надин умела принимать решения и противостоять неожиданным трудностям. В подобные минуты он никогда не жалел, что женился на ней.

И он, и она были созданы для размеренной, неспешной, небогатой событиями жизни. Оба любили очарование уединенных озер и густых лесов, тайны беспредельных пространств и далеких гор.

Арни понимал, что многие молодые особы, попади они на пусть и большое, но затерянное в глуши ранчо, умерли бы от тоски, но Надин никогда не скучала. Возможно, она не ведала ничего, кроме мелких будничных радостей и печалей, и с недоверием относилась к тому, что выходило за рамки привычного, но он и сам был таким.

— Эвиан понеслась во тьму очертя голову. Мне почудилось, что она сошла с ума, — добавила Надин.

— От испуга?

— Вряд ли.

— Что ж, — Арни сделал паузу, — она столько времени просидела взаперти, что… — И снова умолк.

— Ты будешь ее искать?

— Я? Нет. Я не имею права, — ответил он, не глядя в глаза Надин.

— А если с ней что-то случилось?

— Думаю, она побежала к Зане.

— Было темно. Как она нашла дорогу?

— Говорят, страдающий от жажды способен учуять воду за много миль, — задумчиво произнес Арни, а после спросил: — Ты волнуешься за нее?

— Нисколько, — равнодушно ответила Надин, но было видно, что это не совсем так.

Джозеф Иверс вернулся домой на следующий день, и ему тут же сообщили о том, что произошло. Прежде всего он поблагодарил Арни:

— Ты хорошо справился! Можно сказать, рисковал жизнью, чтобы сохранить мои владения.

— Я спасал животных, — уклончиво произнес молодой человек, — и вообще меня разбудила Надин.

— Это одно и то же, — заметил Джозеф, проигнорировав фразу насчет Надин. — Никто не пострадал?

— Все живы.

— Почему начался пожар?

— Этого я не знаю, — сказал Арни, хотя, осмотрев дом и двор, успел сделать кое-какие выводы.

— Что ж, всякое случается. Моя жена под замком? — как бы между прочим поинтересовался Джозеф и получил ответ:

— Она убежала.

Глаза Иверса потемнели, и он еле удержался от того, чтобы не схватить зятя за грудки.

— То есть как убежала?! Где она? Почему ее не ищут?

— Мне казалось, я не вправе отдавать такие распоряжения, — твердо произнес Арни.

— То есть ты спас мою скотину, а моя жена пусть пропадет в лесу или снова с кем-то сбежит?! — закричал Иверс и занес руку для удара, но Арни перехватил ее.

— Никогда не делайте этого, сэр, — тихо сказал он, и его неожиданное ледяное спокойствие оказалось сильнее гнева Иверса.

Какое-то время Арни не разжимал пальцы, но потом ослабил хватку, и рука Джозефа бессильно повисла.

— Что ж, я найду ее, — злоба Иверса обернулась привычной усмешкой, в которой сквозило превосходство. — Никто не сможет уйти от меня!

Арни знал, что это правда.

Оба не ошиблись: Эвиан прибежала в хижину Заны, точнее, сами ноги привели ее туда.

Старуха не удивилась появлению девушки. Как всегда индианка сидела в окружении вещей, за которые никто не дал бы даже нескольких центов, но в которых она нуждалась, как в воздухе. Единственным имеющим денежную ценность предметом в ее хижине была винтовка в чехле из оленьей кожи.