Карабаса и Дуремара увели. Ушицын же остался, чтобы записать показания, как Чернобровкин и Бугайло ворвались и как Рита их заперла. Показывая, как она это сделала, Рита попыталась запереть самого опера Ушицына, но щеколда была сорвана, и от огорчения Рита заперла в туалете его жену.

К тому времени с прогулки вернулись уже все Гавриловы.

– Ну вот и ваша хваленая дедукция! – насмешливо сказал папе Гаврилову Ушицын. – Мы заставили их нервничать – и они совершили ошибку. Теперь осталось выяснить, где они спрятали чашу, но тут мы их расколем, не сомневайтесь!

Папа Гаврилов кивнул, созерцая застрявший в дверях диван.

– А можно спросить, когда и почему вы начали их подозревать? – поинтересовался он.

– Запросто! – произнес Ушицын. – Думаю, можно об этом сказать, раз преступление раскрыто. Помните тех двух рабочих, что делали ремонт в музее? Мы установили их личности! Это оказались Бугайло и Чернобровкин. Любопытно? Хозяин большой гостиницы устраивается на временную работу, за которую платят гроши! Мы стали копать глубже. Выяснили, что несколько лет назад Бугайло взял большой валютный кредит. Потом курс изменился, и он не может расплатиться. Он даже ремонт бассейна в гостинице не завершил, а из-за этого курортники к нему плохо едут.

– Значит, Бугайло совсем не богатый? – разочаровалась Вика.

– Нет. Он уже распродал все что мог. Даже джип, на котором он ездит, фактически принадлежит другому лицу. Следовательно, похищение скифской чаши было бы для него выходом из положения. Продай он чашу, он смог бы расплатиться с банком.

Ушицына позвали с улицы. Он попрощался с папой Гавриловым и вышел. Спустя минуту в дверь постучали. Это была жена Ушицына.

– Где наша рыбина? – деловито спросила она.

Рыбина оказалась в ванне. Костя и Саша пустили ее в воду, где она меланхолично плавала. На чешуе у нее были множественные воздушные пузырьки.

Мама, Катя и Вика собирали с пола разбросанные вещи, поднимали опрокинутые табуретки и осколки посуды. Папа размышлял, что скажет хозяину квартиры и что хозяин в свою очередь скажет ему. Петя сидел у своего ватмана, который в потасовке был сброшен со стола, да по нему еще кто-то и ногой прошелся.

– Неполнота какая-то! Я понимаю, что сам им плюсиков наставил, но всё равно душа неспокойна! И что это за фамилия – Чернобровкин?! Насколько лучше «Дуремар»! Емкое, красивое слово!

Петя сдул с ватмана грязь и поставил его боком на подоконник. Потом отловил Сашу и, ткнув ему пальцем в грудь, строго произнес:

– Короче, доктор Ватсон, сознавайтесь, что профессор Мориарти – это вы! Тот, кого я сбросил с водопада, был всего лишь вашим помощником!

– А? Чего? – растерянно спросил Саша.

– Ничего. Иди притащи мне скрипку, чай и бутерброд с колбасой. Если скрипку не найдешь, то хватит и последних двух пунктов… А я буду думать о Кузине, о Кристине и о скифской чаше!

На другой день с утра Костя понял, что ему хочется внимания и любви. Он стал капризничать и разбил банку.

– Он нечайно разбил! – торопливо сказала мама.

– Чайно, чайно! – закричала Рита, спешно соображая, что же такое Костя сделал с чаем.

Осколки банки Вика смела в совок.

– Бедная баночка! Она пережила вчерашний бой, чтобы так глупо погибнуть сегодня! – воскликнула она.

Костя же продолжал шататься по дому. Он ходил и искал, кто бы в него влюбился. Алену стукнул, Вику ущипнул, у Саши пульверизатор стащил. И все на него кричат, все требуют «Иди займись чем-нибудь!». А Катя – та даже сказала:

– Константин! Давайте уж делать уж что-то уж!

Костя подошел к Ричарду. Дал ему по носу свернутой газетой. Пес не обиделся и потерся об него мордой. Костя сел, обнял его за шею и сказал:

– Ну вот, хоть Ричард в меня влюбился!

И настроение у Кости начало стремительно улучшаться. Он решил стать писателем. Причем таким, чтобы у него сразу стояла на полке собственная книга. Помогая себе зубами, Костя ободрал у старого телефонного справочника картонную обложку до белой бумаги и написал на освободившемся белом пространстве фломастером «ЙА».

Сделавшись писателем, Костя решил заодно стать и математиком. Математики же в его представлении были те, кто придумывает задачи.

– Двухэтажный автобус врезался в трехэтажный автобус. Водители стали ссориться, но тут с моста на них упал четырехэтажный автобус. Всё! – сказал он.

– А вопрос! Вопрос какой? – зашептала Вика.

Но Костя уже охладел к математике. На глаза ему попалась звуковая колонка Алёны. Алёна слушала на ней аудиокниги и называла её «бубнилкой». Бубнилка работала и как радио. Костя стал нажимать на кнопки, и «бубнилка» внезапно заговорила:

– …предполагаемые похитители золота скифов задержаны в Крыму. Пока неизвестно, располагает ли следствие данными о местонахождении чаши. По сведениям нашего источника из правоохранительных органов, чаша, скорее всего, пока не покинула пределов России. Что ж, в прошлый раз она таилась в кургане более двух тысяч лет! Подождем еще немного! А пока небольшая реклама!

В этом месте Алёна обнаружила, что у нее стянули «бубнилку», и Косте пришлось удирать.

Петя открыл дверь. Совсем недалеко, за домом и стеной, текла непрерывная река курортников, двор же жил тихой и обычной жизнью. Воробьи прыгали вверх-вниз как мячики. Кошки, лежа на крышах, следили за ними скучающими глазами, что не мешало отдельным воробьям порой бесследно исчезать.

Кристина бродила по двору, закутанная в плед, пила горячий чай и мерзла. Ее сын Алеша шепотом рассказывал сестре Варе, как их папа вылечил кузнечика, сломавшего лапку.

Великий комбинатор Святослав Кузин, сидя на своем крыльце с ноутбуком на коленях, третий час подряд стравливал главный компьютер американского Госдепартамента с главным компьютером Пентагона. Он пытался добиться, чтобы они подбирали пароли друг к другу, а перед Кузиным хвалились бы результатами. Верная бабушка кормила Кузина блинчиками и надела на него старую соломенную шляпу, чтобы его умная головушка не перегрелась. В шляпе смуглый, с торчащими бровями Кузин еще сильнее походил на итальянского мафиозо.