они вышли из замка, Райнер перестал плакать. То ли просто устал, то ли так на него подействовал свежий воздух. Рэндалл поставил его на землю, и Райнер тут же плюхнулся в снег. Недолго думая, Рэндалл сел рядом. Он накинул на себя плащ и теперь жалел, что не оделся потеплее.

– Хатю к маме. – Райнер посмотрел на Рэндалла большими серыми, как у него, глазами, в которых снова стояли слезы.

– Я тоже. – Опасаясь, что сын снова расплачется, Рэндалл решил как-то его отвлечь. – Давай слепим снеговика?

– Ни хатю.

– Замок?

Райнер покачал головой, и его губы задрожали.

– Давай сделаем кису?

Он поднял голову, и Рэндалл, заметив в глазах сына заинтересованность, мысленно поблагодарил Единого.

– Кису?

– Да, большу-у-ую кису.

Райнер шмыгнул и вытер нос варежкой.

– Хатю кису.

Рэндалл с облегчением выдохнул.

В течение следующего часа они лепили кота. Сначала скатали большой снежный ком для туловища, а потом комок поменьше – для головы. Потом Рэндалл прилепил к получившемуся телу лапки и хвост, который тянулся вверх по спине и изгибался на самом кончике. Когда они приделали коту треугольные ушки, Райнер и вовсе пришел в полный восторг. Рэндалл нашел два крупных круглых камешка и один поменьше – для глаз и носика – и дал Райнеру прилепить их на мордочку. Усы сделали из веточек. Затем Рэндалл снял перчатки и отшлифовал фигуру, делая ее больше похожей на кота.

К этому времени на дворе уже стемнело и на небе появился молодой месяц.

– Ну как, сынок, нравится киса? – спросил Рэндалл, любуясь результатом совместных усилий. Он повернулся к Райнеру, с надеждой ожидая ответа.

Малыш подошел к скульптуре, что была с него ростом, и коснулся пальчиком черного носика. Рэндалл даже дышать перестал, но через пару мгновений на губах Райнера расцвела довольная улыбка, а на щеке появилась ямочка.

– Касивая киса, – вынес вердикт Райнер, и Рэндалл улыбнулся в ответ.

– Как назовем? – спросил он, присев рядом с сыном на корточки.

– Киса.

– Хорошо. Киса по имени Киса. Мне нравится.

Рэндалл притянул его к себе и, крепко обняв, поцеловал в макушку.

Райнер сонно зевнул. Его глаза опухли от слез, и он до сих пор иногда судорожно всхлипывал.

– Пойдем домой, сынок, поедим что-нибудь вкусненькое. Хочешь есть?

Райнер кивнул.

– Чего ты хочешь? Поппи приготовит для тебя что угодно.

– Бутьку хатю.

Рэндалл готов был впасть в очередную панику, не понимая, что значит «бутька», но Райнер облегчил задачу:

– С дземом.

– Ага. – Рэндалл не смог сдержать улыбки, осознав, что они с сыном были похожи не только внешне, но и предпочтениями в еде. – Тогда идем пить чай и есть булочки с джемом.

Райнер снова кивнул, и Рэндалл, подняв его на руки, отправился в замок.

Ужинали они в покоях Рэндалла. Он усадил сына к себе на колени и кормил его, отказавшись от помощи нянек. Даже Нору отправил к себе.

– Рэндалл, давай я заберу его на ночь. Ты утомился за день.

– Ты тоже утомилась. – Он задержал взгляд на темных кругах под глазами служанки.

– А вдруг он ночью снова начнет капризничать?

– Придумаю что-нибудь.

– А если обмочит твою постель?

Рэндалл хмыкнул. На бойцовой арене он спал в куда более ужасных условиях, и намокшая из-за сына постель его ничуть не пугала.

– Ступай, Нора. Я справлюсь.

Нора пожала плечами и ушла.

После ужина Райнер отказался идти спать. Рэндалл достал этюдник и начал делать наброски с разными животными, а сын придирчиво оценивал его старания.

– Плохая му-му, длугую лисуй! – возмутился он при виде большого быка с длинными рогами.

Рэндалл с досадой цокнул и принялся рисовать теленка, который, к его счастью, понравился сыну.

Была уже поздняя ночь, когда утомленный Райнер положил голову ему на грудь и заснул, пуская слюни на его рубашку. Рэндалл отнес его в спальню. Он раскидал подушки и одеяла вокруг кровати, опасаясь, что сын ночью может упасть, а потом лег рядом с ним и сразу уснул, стоило только закрыть глаза.

Всю ночь он видел странные сны. Будто море вышло из берегов и затопило Аэран. Вместо домов кругом валялись деревянные обломки, и лишь каменный замок Вайтхолл стоял целым и невредимым. Рэндалл рыскал среди разрушенных зданий, и ему было не по себе оттого, что кроме него в городе не было ни души. Где же жители? Куда они пропали? Неужели их всех поглотило море?

А потом он услышал тихий шепот:

«Рэй, спаси меня…»

Он обернулся на звук и увидел в одном из окон Вайтхолла знакомый силуэт.

Аврора звала его, тянула к нему руки, закованные в кандалы.

Он хотел было рвануть к ней, но тут почувствовал, как кто-то бьет его по лицу.

Рэндалл открыл глаза и обнаружил, что Райнер сидит на нем верхом и шлепает ладошками по щекам.

– Иглать хатю! – заявил он, как только Рэндалл открыл глаза.

Он совершенно не выспался. Странные сны не дали ему нормально отдохнуть.

Рэндалл протянул руку к Райнеру, чтобы обнять его, и обнаружил, что тот намок по самую грудь.

– Блестяще, – пробубнил про себя он. – Ты напрудил в мою кровать. За такое вопиющее безобразие ты обязан будешь кормить меня с ложечки, когда я стану дряхлым дедом.

Райнер звонко рассмеялся, и Рэндалл не смог сдержать улыбки, но та быстро померкла. С пропажи Авроры прошли сутки, а вестей до сих пор не было. Поисковые отряды вернулись ни с чем. Из-за снега следов обнаружить не удалось.

Передав сына нянькам и пообещав ему вернуться, как только освободится, Рэндалл отправился в кабинет и написал письмо Тристану, у которого была обширная сеть шпионов по всему материку. Если кто и сможет помочь отыскать Аврору, то это Тристан. Вот только Рэндалл не знал, где находится его брат в данный момент. Он отправил почтового голубя в Гринкасл, хотя надежда, что Тристан там, была слишком призрачной. Рэндаллу снова казалось, что весь мир ополчился против него. И только под вечер удача впервые улыбнулась ему.

Тристан сам прибыл в Вайтхолл…

В качестве официального представителя кронпринца Артура.

– Мне жаль, Рэндалл, – искренне сказал Тристан, когда они остались в кабинете наедине. – Аврора у Артура.

Рэндалл одновременно почувствовал и облегчение оттого, что появилась хоть какая-то новость о его любимой, и гнев на Артура, и страх неизвестности.

– Что с ней? Как она? Ты ее видел? Что нужно Артуру? – Он в нетерпении завалил Тристана чередой вопросов.

Брат поморщился, как от сильной головной боли, и налил себе вина. Опустошив бокал, он откинулся на спинку кресла и закинул ноги на стол.

Все это время