Поэтому, несмотря на возражения жены, он поехал в колонию, чтобы лично осмотреть тело. Он видел то, что осталось от Валеры — не меньше дюжины ран на теле, он не считал. Может, его сердце и было уничтожено, но далеко не природой!

В колонии его сразу предупредили, что не допустят внутреннего расследования. Настали беспокойные времена, им не нужны были лишние проблемы. Поэтому тело Валерия Солодова кремировали, когда Костя был на пути в Москву. Он только и успел, что срезать прядь волос покойного — на память дочери.

Теперь ему не за кого было бороться. Должно быть, на это и рассчитывал Завьялов, а заодно и предупреждал, что бывает с теми, кто ему неугоден. Он хотел, чтобы Костя сдался, но вместо этого подтолкнул его к более решительным действиям. Костя продолжил собирать документы и доказательства, но, чтобы никого больше не подставить, хранил их не дома, а в офисе.

И вот офис сгорел. Вместе со всеми доказательствами, собранными за много лет, — включая те, что уже нельзя было восстановить. Шах и мат.

В этом был виноват не только Андрей. Глядя на ревущие языки пламени, Костя понимал, какую глупую ошибку допустил.

Ему давно следовало задуматься: как Завьялов так точно узнает его планы? Каким образом все время оказывается на шаг впереди? Косте казалось, что следят лично за ним, однако даже это не объяснило бы такую осведомленность. Смерть несчастного Валерки была лучшим тому подтверждением!

Был только один человек, которому Костя рассказывал все, единственный, кому он доверял… точнее, единственная. Его Таня. Потому что он любил ее! Как он мог ей не доверять, разделяя с ней всю свою жизнь?

И вот теперь он понимал, насколько был наивен. Ведь с Таней его познакомила именно чета Завьяловых! Но он думал, что это не важно — теперь, когда они столько лет прожили вместе. Таня должна была правильно расставлять приоритеты, понимать, что семья важнее друзей! Да, она часто встречалась с Кариной Завьяловой, но Косте и в голову не пришло бы, что две женщины могут разговаривать о таком.

Дурак, какой дурак!

Теперь он наказан за это. А хуже всего то, что наказан Валерий Солодов — и гораздо строже.

Костя не был удивлен тем, что его не покарали так же, не подкараулили с ножом в подъезде. Он был нужен — вот и вся причина. Настали неспокойные времена, кто-то должен был удержать фирму на плаву, и один Андрей с этим не справился бы. Может, преступник из него получился талантливый, а бизнесмен — так себе. Да и потом, нельзя усидеть на двух стульях сразу, неудобно это. Если Андрей хотел и дальше развивать свой теневой бизнес, ему нужен был надежный человек для развития компании.

Хотя сегодняшним пожаром он неплохо указал Косте на его место. Семья Завьяловых приобретала все большую власть над фирмой. Карина уже вошла в управление, и повезло еще, что дети у них маленькие, а то тоже обосновались бы в офисе! Косте снова и снова намекали: тебе разрешено только решать строго обозначенные задачки, никакого вольнодумства!

Но даже от этого было не так больно, как от предательства Тани. Ту ссору, из-за которой он оказался в гостинице, далеко от офиса, спровоцировала она, на пустом месте! Костя не сомневался, что они оба успокоятся и все будет как раньше. Однако свет этого пожара будто высветил ниточки, которые много лет были привязаны к Тане — послушной кукле-марионетке.

Теперь он мог сделать вид, что простил, однако не простить на самом деле. Любовь выдерживает не все испытания, и его любовь сегодня умерла. Выгорела! Остались только горечь и разочарование.

— Надеюсь, ты усвоил этот урок? — испытующе посмотрел на него Андрей.

— Что?..

— Про проводку. Я говорю про проводку, разумеется.

— А, это… Да, я все понял.

И оба они понимали, что речь идет совсем не о проводке. Но если Андрей считал, что просто урезонил партнера и вернул все на круги своя, то для Кости это был скорее урок про цену доверия. У него отняли один из последних осколков мирной жизни, за которые он старался держаться. Его семья — ложь, его жизнь — ложь.

А если так, то истинная ценность осталась только одна: справедливость.

* * *

Долго искать не пришлось. Кира готовилась к головоломке, а получила чуть ли не редкий для Шереметьева прямой ответ. Да, в особняке было много цветов, но на букет с открытки, оставленной ей, больше всего был похож букет в центральном холле.

Цветы в нем были искусственными. Великолепного качества, конечно же, как и все в этом доме — но все равно не идеальными. Достаточно было присмотреться к ним внимательнее, коснуться их, чтобы понять — это просто очень красивое украшение.

Однако только так букет мог стать частью схемы, оставленной Шереметьевым. Живые цветы нужно менять, за ними придется ухаживать, а значит, их будут касаться люди, способные случайно обнаружить послание. С искусственными цветами все проще — их лишь иногда очищают от пыли.

Да и то, что цветы стояли в вазе, украшенной бирюзой, доказывало, что Кира все поняла верно. Камень неповторимого голубого оттенка, исчерченный черными прожилками, быстро привлекал внимание. Это служило его главным преимуществом, и сама ваза была очень простой, лишь дополнение к камню и цветам.

— Осталось только понять, что с этой штукой делать, — Илья с сомнением осмотрел вазу. — Отойди, давай я подниму ее.

Благодаря лекарству, оставленному Мириным, он чувствовал себя намного лучше. Однако Кира сильно сомневалась, что он уже в состоянии поднять здоровенную вазу, сделанную из натурального камня. Бирюза — это ведь только вставки, основа килограмм на пятнадцать потянет!

Кире не хотелось обижать его, поэтому слабость она не упоминала, просто сказала:

— Не надо. Шереметьев не мог рассчитывать на твое присутствие.

— И что?

— А то, что я, теоретически, должна все это искать одна. Но одна я не подняла бы эту вазу, не разгрохав ее, так что должно быть другое решение.

Она достала из вазы роскошный букет искусственных цветов и передала их Илье.

— Надо же, впервые дамы дарят мне цветы, — хмыкнул он. — Право, не стоило!

— Не привыкай!

Горлышко у вазы было широким, но не слишком. Мужская рука туда никогда бы не влезла, и это ставило под вопрос то, мог ли Шереметьев оставить внутри послание. Однако рука Киры в отверстие помещалась, так что вазу все равно стоило проверить.

И не зря: ощупав холодные стенки сосуда изнутри, она обнаружила, что к ним приклеен листок бумаги. Как это было сделано — сказать сложно. Возможно, Шереметьеву помогали, адвокат ведь упоминал, что он держал в доме прислугу! Кире важен был только результат.

Она достала лист и развернула его. Бумага была относительно новой — да и не удивительно. Это оказалась лишь распечатка архивного документа конца девяностых.

— Это еще что такое? — нахмурился Илья.