В этот тихий утренний день, очень рано утром, из одного из домов построенных на месте доков и трущоб Вест-Энда, к припаркованным внизу машинам выскочила… ну, скажем так, не совсем одетая девица. А за ней бежал парень… одетый немного получше и выделяющийся длинной бородой, какую почему-то модно носить в среде интеллектуалов.

Девица решительно рванула дверцу своего «Остин Метрополитен», но парень схватился за нее раньше, чем она успела захлопнуть ее.

– Какого черта, что тебе не так опять? – заорал он фальцетом.

– Что мне не так? Мне просто не нравится, что ты импотент, Питер!

– Импотент? Да? Это с чего ты взяла?!

– Да с того! Эту квартиру купили тебе родители. Твое место в банке купили тебе родители! Что ты сделал в своей жизни сам, а?

– Послушай, у меня ничего с ней не было! – закричал парень. – Это всего лишь моя кузина! Она просто приехала погостить, и точка! Не своди со мной счеты!

– Да пошел ты!

Девица рванула дверцу, и парень отскочил, взвыв от боли и схватившись за прищемленный палец. Возможно, сломанный палец.

Она усмехнулась и нажала на газ…

Утром движения на улицах почти не было, пробки начнутся примерно через два часа, когда основная масса лондонцев хлынет на работу из пригородов. С этим пытались бороться – например, один не совсем здоровый человек, избравшийся мэром города, придумал, чтобы в один день пускать в Лондон только машины с четными номерами, в другой – с нечетными, это привело лишь к тому, что люди стали покупать две машины вместо одной. Но у Крис – так звали эту девицу, столь решительно порвавшую с возлюбленным, – была только одна машина. Правда, карточка «пресса» на стекле давала кое-какие привилегии.

Крис подсчитала по времени. Получалось, что до утренних пробок она должна успеть заскочить на квартиру, принять холодный душ – горячего можно не ждать, она не включила бойлер[35]. Холодный душ… бр-р-р… настоящая мерзость, но она готова на все, только бы смыть с себя ощущение того, что к ней прикасался этот подонок. Потом надо выехать на работу, чтобы успеть до пробок. Позавтракать дома она не успеет… но можно будет перехватить что-то на скорую руку в центре.

Господи, какая же она дура…

С Питером она познакомилась на волонтерской акции, которую устраивали ее друзья. Он показался ей милым и каким-то… беззащитным, что ли. Его родители отчаялись пристроить его в бизнес, которым они владели, и просто купили ему шикарную квартиру и место аналитика в инвестиционном банке. Сейчас из-за войны инвестиционный бизнес в Лондоне переживал совсем не легкие времена, но Питер из-за этого переживал совсем не много, его счета оплачивал не он сам. Он был буддистом… точнее, думал, что он буддист, и он увлекался живописью импрессионистов. Крис он заинтересовал, потому что с ним было о чем поговорить. Она не хотела иметь дело с солдатней и всякими хулиганами с их вечеринками, драками, пивом до блевоты и адреналином. Она считала себя выше этого.

Потом оказалось, что Питер неспособен сам даже за электричество заплатить, вместо пива он увлекается травкой и готов трахнуть любую девицу, которая этого захочет. В том числе и собственную родственницу. Импотент… это было в переносном смысле. Не способный ни на что дельное…

Домик, в котором она снимала комнату по годовому арендному договору, был выстроен в одна тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, но по-прежнему сиял белой краской старомодных ставней. Она бросила машину, буквально взлетела по лестнице на второй этаж и…

Дверь не была заперта.

Крис никогда и никому не давала ключей и не приводила к себе мужчин, она считала, что мужчина, не заработавший себе на собственное жилище, как бы и не мужчина. Ключи были в единственном экземпляре, у нее и у миссис Девонн, вдовы бригадира Девонна, владелицы этого дома…

– Миссис Девонн? – неуверенно позвала она.

Ответа нет.

У Крис не было никогда никакого оружия, но она была британкой, а британки считают это нормальным. Она осторожно толкнула дверь.

– Кто здесь?!

Ответа не было.

Она включила свет, прошлась по квартире. Все вещи лежали на месте, даже ее гордость – ноутбук от Apple с титановым корпусом, то, что должны были в первую очередь забрать взломщики, – осталась на месте.

Заперев дверь, она быстро прошла в ванную. Черт бы все побрал!

News Corp – гигантская медийная корпорация с большими активами по обе стороны океана – принадлежала австралийскому медиамагнату Руперту Мердоку. Типичный self-made man, начинавший в Австралии с небольших газетенок, а потом скупивший «желтые» издания по обе стороны океана – из подателя сплетен и слухов он превратился в респектабельного бизнесмена с большим весом в экономике и политике. Теперь корпорации Мердока принадлежали такие издания, как The Times и New York Post, а также агентство деловой информации Dow Jones со своим индексом, определяющим температуру североамериканской экономики. Были у Мердока активы и в Италии, и в Священной Римской Империи, владел он некоторыми сетями в Интернете. Из России его выдворили в тысяча девятьсот восемьдесят первом, навсегда запретив какой-либо бизнес в России, и тогда же русская разведка занялась Мердоком как манипулятором, распространяющим черный пиар и представляющим угрозу российским международным делам. Расследование уперлось в тупик, но происхождение денег, на которые Мердок начинал бизнес, установить так и не удалось. А в одиннадцатом году, незадолго до Второй мировой, грянул скандал, когда выяснилось, что подконтрольные Мердоку издания используют незаконные методы получения информации, прослушивают десятки политических деятелей и сотни, если не тысячи простых граждан. В России это привело бы к судебному разбирательству и, скорее всего, конфискации, в Британии – всего лишь к отставке руководства компании и досудебному урегулированию претензий с выявленными пострадавшими. Никого не насторожил тот факт, что из политиков под прослушку попали только члены определенных партий…

Именно в этой «фабрике новостей» работала Крис последнее время.

Рабочее место Крис располагалось в большом зале, который был разгражден на клетушки полупрозрачными стенами. Место для подключения ноутбука к питанию и Сети, справочники, в том числе желтые страницы Лондона, еще какая-то дрянь, неудобный стул. Об удобстве журналистов здесь не заботились, скорее наоборот. Считалось, что волка ноги кормят и чем неудобнее рабочее место, тем больше журналисты будут проводить времени в «полях».

Невыспавшаяся, заведенная и злая, она плюхнулась на свой стул. Запустила ноутбук, даже забыв подключить его к питанию.