Союзным командованием на полном серьезе прорабатывался грандиозный план перебросить несколько корпусов японцев на Волгу и восстановить там второй фронт против Германии, прибравшей Украину. План был похоронен, хотя и не сразу. Не только из-за технических трудностей, и не только из опасений, как отнесется к этому русское население, а больше из-за политических неувязок. Япония в мировой войне была себе на уме. Смотрела, где хапнуть побольше да подешевле. В основном прибирала к рукам немецкие колонии и концессии на Дальнем Востоке. Посылать войска на какую-то Волгу, воевать там по серьезному, не имея ни малейшей выгоды, Японии совершенно не улыбалось. Она соглашалась на более скромную задачу — например, оккупировать русский Дальний Восток и Камчатку. Но тут вздыбились США. Америка уже чувствовала в Японии опасного конкурента на Тихом океане и усиления этого конкурента не хотела.

Русскую полосу отчуждения Китайской Восточной железной дороги заняли китайцы, возвращая утраченную в 1900 г. территорию. Разоружили и выгнали в Забайкалье обольшевиченные охранные части и впервые поставили председателем правления дороги китайца — генерала Го. В Харбин, под крыло русского начальника КВЖД ген. Хорвата, стекались офицерье, юнкера, чиновники. Зарождался новый центр Белого Движения. Здесь, в полосе отчуждения, зализывал раны после набегов на Совдепию атаман Семенов. Возникали военные организации генерала Доманевского, консула Попова, некоего Потапова. Но Харбин всегда был «помойкой», городом авантюристов, нуворишей, сомнительных дельцов и шулеров. Большей частью из формирований не выходило ничего путного. Здоровые патриотические силы глушились обильной грязной накипью. Так и не создав фронта, Харбин тонул в типичных тыловых кутежах. Китайцев союзники тоже пытались сосватать на германо-большевистский фронт, но тем и подавно не с руки было: у них разные генералы, усевшись в разных провинциях, между собой воевали, поладить не могли.

Другая сторона мирового противостояния, немцы и австрийцы, осваивались на Украине. Огляделись и поняли, что продовольствия от Центральной Рады не получат, потому что власть у нее нулевая. В докладе начальнику оперативного отделения Восточного фронта говорится:

"Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным ее защитником является небольшая кучка политических идеалистов".

Центральной власти не было. Вся Украина разделилась на области, где царствовали свои атаманы, партии, авантюристы и бандиты. Можно было встретить деревни, опоясавшиеся окопами и воюющие между собой за помешичью землю. Войска Рады составляли около 2 тыс. человек с ничтожной боеспособностью.

Да и сама Рада довершала развал Украины. Она тонула в болтологии, сосредоточив все усилия на «украинизации» населения и языка. Социалистическая по составу, она своими актами разрушала экономику, вносила дезорганизацию в торговлю, рушила транспорт. Универсал о «социализации» земли вызвал в деревне новую волну погромов и анархии. Чтобы кушать, немцам оставалось только сменить режим.

Антисоциалистические элементы, начиная от помещиков и кончая крепкими собственниками-крестьянами, правые партии, группировались вокруг Павла Петровича Скоропадского. Потомок одного из последних гетманов Украины, он принадлежал к придворной российской аристократии. Воспитанник Пажеского корпуса, крупный землевладелец, один из богатейших людей России. В войну командовал 34-м корпусом, формировавшимся в основном из украинцев. Обладал высокой личной храбростью, был награжден «Георгием». Слыл либералом, приветливым человеком, был близок украинскому крестьянству и пользовался его любовью. Но государственным деятелем был никудышным, а политиком — никаким. Мягкость доходила до бесхарактерности, доброжелательность — до легкомыслия. Отчаянный вояка на фронте, в мирной деятельности он гнулся как трава, желая угодить и нашим и вашим. Вообще-то украинским сепаратистом он никогда не был, хотя поддерживал идеи децентрализации. Короче, он всех устраивал — и интеллигенцию, и аристократов, и крестьян, и военных. И немцев — из-за своей податливости.

18 апреля было заключено соглашение между Скоропадским и фельдмаршалом Эйхгорном о направлении украинской политики, 23-го австро-германцы, чтобы не подставлять Скоропадского под народное недовольство, заключили с Радой "Хозяйственное соглашение". До 31.07 Украина обязалась поставить 60 млн. пудов хлеба, 2,8 млн. пудов скота живым весом, 37,5 млн. пудов железной руды, 400 млн. яиц и т. д. За это Германия "по мере возможности" поставляла продукцию своей промышленности. Правда, за все платили, причем за 1 обесцененный рубль 2 куда менее обесцененные марки.

26.04 Вильгельм прислал телеграмму:

"Передайте Скоропадскому, что я согласен на избрание гетмана, если гетман даст обязательство неуклонно выполнять наши советы".

Эйхгорн ввел военное положение, и 29-го в киевском цирке был собран "Съезд украинских хлеборобов", избравший Скоропадского гетманом. Переворот прошел спокойно, бескровно, безо всяких эксцессов. Рада собралась в последний раз, наспех приняла "Конституцию Украинской Народной Республики" производства профессора Грушевского и разбежалась по домам, опасаясь арестов. А их никто и не трогал. Радикальное крыло ударилось в антинемецкую конспирацию, но все детали этой конспирации знала любая баба на базаре, и обширный «заговор» так и просуществовал до ухода оккупантов.

К Украине Германия прихватила русский Донбасс, никогда хохлам не принадлежавший. Просто чтобы обеспечить углем перевозки по украинским железным дорогам. С тех пор и вошел Донбасс в границы Украины. Захватили и Крым. Тут никаких интересов не было, кроме базы в Севастополе, чтобы обеспечить безопасность сообщений в Черном море. 14.05 немцы без боя заняли Севастополь. Часть судов ушла в Новороссийск, часть подняла «жовто-блакитные» украинские флаги. В Крыму образовалось татарское правительство Сулькевича, тоже генерала русской службы (литовского татарина родом), которое повело переговоры с турецкой Блистательной Портой о присоединении к ней в виде вассального ханства или в другой форме.

Чехословакия — маленькая страна. И народ вроде спокойный, уравновешенный, интеллигентный. А вот, поди ж ты, какую бучу мирового масштаба горсточка чехов учинила! Причем изначальные корни событий оказались, можно сказать, глубоко историческими.

В Австро-Венгрии было два «главных» народа — при императоре два премьера, два кабинета министров, австрийский и венгерский, остальные же нации оказались «второсортными» — чехи, словаки, поляки, хорваты, итальянцы, украинцы, гуцулы. Ну ладно, темные карпатские горцы, продолжавшие жить по патриархальным законам и воспринимавшие любую власть, как данную от бога. Но каково было это терпеть чехам, представлявшим один из старейших очагов европейской культуры! Да и исторически они во времена оны вошли в империю Габсбургов отнюдь не в качестве подчиненных, а, как и венгры, в качестве равноправного самоуправляемого государства и лишь впоследствии были лишены суверенитета. Поэтому национальное самосознание было у чехов крайне обострено, а сепаратизм, панславянские и антигерманские настроения стали общенародным явлением. Австрийцев считали поработителями, а к венграм, стоящим ниже по культурному уровню, но обладавшим большими правами, выработалась стойкая неприязнь.