Упырь дернулся было вперед, но вампир преградил ему дорогу.

— Я о тебе тоже невесть что думаю, — честно признался он. — Так что убеди сперва меня. Мы все здесь на равных.

Деррек оглядел Винни, Мессера и Нану.

— Ведь так? Все про всех все знают. И только он, — вампир указал на Петро. — Ничего о себе не рассказывал. Никогда.

А ведь и вправду, подумал вдруг Винни, Петро всегда оставался темной лошадкой. Ни слова о себе. Никаких историй из прошлого. Единственное, что он о себе упоминал, так это то, что он «простой дохлый парень из захолустья». И Винни на все его откровенности он ничего о себе не рассказывал.

С другой стороны, он тоже хорош. Про него-то здесь никто, кроме Петро, ничего толком не знает.

— Я тоже о себе ничего не рассказывал, — честно признался он Дерреку, пытаясь восстановить справедливость. — Обо мне вы тоже ничего не знаете.

— Знаем, — покачал головой Мессер. — В отличие от себя, о других он языком чешет с большой охотой.

— Ладно, — выпалил Петро. — Я расскажу, если вам так охота слушать. Только пошли.

Деррек посмотрел на Мессера, словно ища у лорда одобрения.

— Идем, — кивнул тот. — Здесь и вправду стоять незачем.

— Когда-то я был живым, — начал Петро, собравшись с мыслями. — И у меня была жена.

— С тех пор ты сильно изменился, — без тени улыбки съязвил Деррек. — Умер и переключился на чужих жен.

Издевка вышла корявой. Винни от подобного обращения стало жалко упыря.

— Зря смеешься, — ответил тот. — У меня была жена, свой дом с садиком и свое дело. Я был счастлив. Но счастливо жить в этом мире долго не получается.

— И что же нарушило твое счастье? — поинтересовалась недоверчиво Нана.

— Жена, — пожал плечами Петро. — Она завела себе любовника. Не знаю, чего ей не хватало… Нет, я не верил. Мне говорили, что это так, а я не верил. Я слишком ее любил, чтобы поверить в ее предательство. А она вместе с любовником решила пойти дальше. И в один прекрасный день меня отравили.

— Кто? — не понял Деррек.

Петро тяжело вздохнул и зашагал дальше. В фигуре его словно что-то надломилось. Он шел понурым и мрачным.

Винни почувствовал жалость. Немудрено, что мертвяк столь циничен и насмешлив, если его убила собственная жена. От таких поворотов судьбы радости в жизни не добавляется.

Лес снова подступил к самым рельсам, загустел, скрывая поля и деревушки.

— Яд был сильный, я повадился на пол практически сразу и ничего толком сделать не мог. Но умер не сразу. А потом появился он. Я запомнил его лицо.

Петро поморщился.

— Он и моя жена вели себя так, как будто я уже умер. Они разговаривали обо мне, как о мертвом, прямо у меня над головой, хотя я еще был жив. И они решили избавиться от моего тела, чтобы никто не успел обнаружить следы отравления. Негодяи, не нашли ничего лучшего, как перенести меня в Пустошь. К тому времени я едва соображал и выглядел, должно быть, в самом деле — как мертвый. Они не догадывались, что я был еще жив, когда тащили меня по Пустоши. Я умер позже, уже за кордоном.

Мертвяк снова замолчал. Несчастный, преданный и убитый человеком, которого он безгранично любил.

Теперь Винни жалел, что они заставили несчастного упыря вспоминать и проживать все это заново.

— А дальше? — спросил Винни.

— Дальше я стал таким, — сказал тот просто. — Каким-то образом вместо того чтобы уйти в мир иной, превратился в упыря… Уж не знаю, кому или чему это понадобилось, но живу. Живу и жажду справедливости. Мщения. Ты должен меня понять, живчик.

— Почему я? — растерялся Винни.

— А разве ты не хочешь отомстить своему Санти-шманти?

Винни прислушался к своим желаниям, но жажды мести среди них не обнаружил.

— Не хочу, — покачал головой он.

— Это потому, что ты живой. А я вот их стараниями дохлый. И простой дохлый парень жаждет мщения.

Деревья впереди ощерились новыми ружейными стволами.

«Вот ведь, — подумал Винни, прежде чем успел озвучить свое наблюдение, — все сегодня норовят из меня сделать тоже, во что превратился Петро».

— Стоять! — приказал голос спереди.

Путники послушно замерли. Теперь щетину стволов видел не только юноша.

— Надеюсь, это не еще один селянин, — усмехнулся Мессер.

— Нет, — отмахнулся Петро. — Это кордон. Идем со мной, живчик, ты мне понадобишься. А вы ждите здесь. Мы за вами вернемся.

Вопреки ожиданиям, радости от встречи с людьми ощутить не удалось. Патрульные были злыми, и общаться с ними не хотелось. Петро шагнул вперед.

— Приветствую вас, уважаемые господа.

Старший патрульный, высокий чин, которого выдавали нашивки и манера смотреть на всех сверху вниз, брезгливо глянул на упыря.

— Куда прете?

— Идем в город, — елейным голосом протянул мертвяк.

— Правила знаешь? — безразлично спросил старший патруля.

Петро оглянулся на Винни.

— Вон тот юноша поручится за всех, — кивнул он на молодого человека.

— Мне это до фонаря, — грубовато откликнулся старший. — Я спрашиваю: правила знаешь?

Петро засуетился и, привстав на цыпочки, потянулся к уху патрульного. Для того чтобы общаться с ним наравне, упырь оказался низковат. А вернее, патрульный был невероятно высок.

Упырь зашептал что-то тихо и быстро в самое ухо. Старший ухмыльнулся.

— Ну, пойдем, коли не шутишь.

Вместе с продолжающим что-то бормотать Петро они отошли в сторону. Дальнейшего разговора ни Винни, ни его спутники и другие патрульные, что стояли еще дальше, не слышали. Зато юноша видел, как заливается соловьем упырь. И впервые, кажется, за все время на лице угрюмого старшего караульного появляется некое подобие улыбки.

Петро тем временем, продолжая что-то говорить, сунул руку за пазуху. Когда рука упыря снова появилась в поле зрения, кисть была тяжелой, словно ее тянуло чем-то вниз. И, как оказалось, Винни не ошибся. Старший по патрулю подставил ладонь. Пальцы мертвяка поспешно зашевелились, отсчитывая одну за другой золотые монеты.

Глаза у Винни округлились. Если он сосчитал верно, то Петро отстегнул десяток монет. По две за каждого. Солидные деньги. Взятка прошла успешно. Старший патрульный вернулся вполне довольный жизнью.

— Бери своего паренька, — добродушно пробасил он. — Идите вперед, там будка будет. Это Пункто Према. Скажи, что Курп вас пропустил. Курп — это я.

— Идем, — поторопил Петро юношу.

— А они? — заартачился Винни.