Сон в номерах гостиницы зачастую мог быть прерван в любое время, особенно если двое офицеров ездили вместе — беззаботный женский голосок предлагал полный массаж тела прямо у них в номере.

Тем не менее поездки были нужны не только руководству, но и самим офицерам, полным энтузиазма, ибо они вырывали их из затхлой атмосферы столицы и нескончаемой череды дипломатических обедов и приемов, которые могли повредить не только рассудок, но и здоровье в целом. Это была тяжелая жизнь.

За тринадцать дней кубинского ракетного кризиса, т. е. с восемнадцатого по тридцать первое октября тысяча девятьсот шестьдесят второго года, сотрудники военных атташатов США в СССР покроют в дороге больше миль, чем за предшествующие полгода, день и ночь странствуя по темным улицам и аллеям Москвы и безлюдным прибрежным районам Ленинграда, Риги, Мурманска и Архангельска.

После обращения Кеннеди к стране 22 октября советские телевидение и радио в своих ежечасных нападках стали кричать о «преступных намерениях врагов мира» и «сумасбродстве американских агрессоров». О советских войсках или ракетах на Кубе, однако, упоминания не было. На текущей неделе Красная Армия проводила свои обычные ночные репетиции военного парада на Красной площади, который состоялся 7 ноября в честь годовщины большевистской революции. Атташе отметили, что представленные в этот год образцы вооружений были идентичны показанным на параде в прошлом году. Советы держали свои карты прижатыми к груди и никому их не показывали.

Советская общественность и не подозревала в то время, что в октябре была расколота целостность ее собственной внутренней безопасности. Именно в тот самый день, когда президент Кеннеди объявил о блокаде Кубы, сотрудники КГБ арестовали полковника Олега Пеньковского, шпиона, занимавшего высокую должность. Его задержание втянуло старших чинов тайной полиции и советской военной разведки в крупный скандал, связанный со шпионажем. Позднее Пеньковский был казнен.

22 октября 1962 г.

Сотрудники аппарата

военно-морского атташе СССР

Вторыгин и Поликарпов

В южном направлении на маршруте 95

из Вашингтона, федеральный округ Колумбия

Двое сотрудников советского военного атташата спешили на юг по автомагистрали «Ширли». Они ехали в сделанном по индивидуальному заказу «Лендровере», на котором, чтобы затруднить слежку в ночное время, была опция выключения габаритных и тормозных огней; кроме того, на машине были установлены топливный бак увеличенной емкости, в который входило 60 галлонов (около 230 литров. — Прим. перев.), и усиленная подвеска; чтобы скрыть содержимое салона, все стекла были тонированы. Вообще-то их прежний опыт подсказывал, что если уж слежка висит у тебя на хвосте, то не надо от нее отрываться, поскольку это вызывает противодействие ФБР или парней из контрразведки ВМС. Они осознавали, что американцы были профессионалами, старающимися выполнить свою работу, просто сделать ее вовремя и в конце своей дневной или ночной смены вернуться к своим семьям. Уход от слежки усиливал противодействие, увеличивал число следящих и приводил к их более агрессивному поведению. Работая с государственными служащими США, русские пришли к выводу, что, позволяя тем двигаться следом, они их убаюкивают и заставляют думать, что с безопасностью все в порядке и поездка носит совершенно невинный характер.

Однако, когда они занимались какой-нибудь компрометирующей деятельностью, к примеру, работали с тайником или встречались с завербованным ими американцем, то у них должна была быть уверенность, что они смогут оторваться от замеченного «хвоста», сделать нужное дело и, представив себя просто жертвами плотного дорожного движения и запутанной езды по городу, быстро вернуться к своим подопечным. В идеале сотрудники аппарата советского военного атташе старались выбирать отдаленные проселочные дороги с длинными и просматриваемыми подъездами; на таких дорогах можно легко засечь «хвост» и иметь достаточно времени, чтобы уехать и вырваться из данного района непойманными.

Лев улыбнулся, подумав про основные законы их деятельности и о том, как часто он и Поликарпов бывали близки к провалу при выполнении некоторых тайных операций. Американцы, пришел к выводу Лев, ужасно наивны и доверчивы. Они просто не обладали нездоровым складом ума постоянно все подозревать; но именно такой менталитет был у любого советского гражданина, оставшись вмятиной от десятилетий самосохранения при режимах, когда каждым и любой — друг, сосед и даже член семьи — мог рассказать о твоих личных поступках. Советские граждане жили в состоянии вечного страха и неуверенности.

Поликарпов свернул на дорогу, ведущую в Куантико; «хвоста» за ними пока не было. Они ехали по дороге и радовались, что оказались вдалеке от ежедневных неурядиц в посольстве, в котором наблюдали за каждым их шагом. Нынешняя поездка была для них забавой, поскольку разведка на маршруте была гораздо более легким делом, чем работа с нелегалом, напряженная и действующая на нервы. Сотрудники советского военного атташата наслаждались относительной свободой в поездках по стране, лишь иногда ведя наблюдение и изредка фотографируя, поскольку их основное внимание было сосредоточено на другом — на открытой американской печати и обширных материалах из открытых источников по военной технике и вооружению, которые давали достаточно подробную информацию для анализа. Растущая напряженность вокруг Кубы потребовала подготовить быстрое и надежное донесение в Москву о сути намерений США, вот почему сотрудников советского военного атташата и отправили проверить, действительно ли вооруженные силы США производят погрузку на суда амфибийные части морской пехоты и переводят 82-ю и 101-ю воздушно-десантные дивизии в повышенную степень боевой готовности. Такие мероприятия трудно скрыть от общественности страны, и, следовательно, от любопытных сотрудников советского атташата, безнаказанно разъезжающих по Америке. Это была желанная работа.

«Лендровер», управляемый Поликарповым, миновал на маршруте 1-й главный въезд в Куантико и повернул в сторону маленького городка Три Корнерз, который прятался между военной базой и рекой Потомак. Останавливаться там им не разрешалось, но быстрый наскок мот пройти незамеченным. Когда они подъехали к железнодорожной линии, то увидели, что она занята составом. Насколько мог видеть глаз, открытые платформы были сплошь заставлены техникой и вооружением морской пехоты, окрашенными в оливковый цвет, — машинами, танками, грузовиками и артиллерией. Поликарпов быстро разворачивал машину, а Вторыгин поспешно считал технику и вооружение и делал записи в маленьком блокноте. Пока никаких признаков «хвоста» не было.

Неожиданно на встречной полосе показалась голубая полицейская машина с работающими проблесковыми маячками; на машине были номера штата Вирджиния. Поликарпов немедленно заподозрил худшее и съехал на обочину, а Вторыгин спрятал свой блокнот. Полицейская машина пересекла разделительную линию и пристроилась позади машины русских, оставив сирену включенной. Поликарпов остановил машину и ждал, когда офицер полиции подойдет к ним. Вторыгин вздыхал, убежденный, что их засекли в районе Куантико и доложили, кому следует. Офицер подошел к дверце водителя, отдал честь и попросил документы, потом отошел, чтобы опять взглянуть на номера «Лендровера». Поняв, что это дипломаты, полицейский покраснел, однако почему-то внешне никак не отреагировал на тот факт, что код на регистрационном знаке их автомобиля означает принадлежность к советскому посольству. Офицер был очень молод, он извинился и махнул рукой — проезжайте. Поликарпову полегчало, однако Вторыгин лучше понимал, в чем тут дело.