В современных обществах отголоски этих древних обычаев сохранились в свадебных обрядах: в Германии, Франции и России знакомые семьи соревнуются между собой в многолюдности и пышности свадебных пиров, дороговизне платьев невест и богатстве подарков молодоженам. Часто свадебное расточительство является в современном обществе не менее иррациональным, чем в архаических индейских племенах: денег, потраченных на свадьбу, иногда вполне могло бы хватить на покупку жилья новой семье.

В подарке души смешиваются с вещами, вещи — с душами.

В современных обычаях сохранились отголоски еще одного древнего верования, связанного с подарком: представления о том, что подаренная вещь обладает некоей духовной силой или несет в себе часть души дарителя. Отдавая свою вещь, даритель приобретает мистическую власть над ее получателем. И эта сила преследует получателя дара до тех пор, пока он не возместит подарок предметом равной или большей ценности.

В наиболее радикальной форме эту власть дара выразил в своей работе «Символический обмен и смерть» французский философ и социолог Жан Бодрийяр:

«Власть состоит в том, чтобы односторонне одаривать (и, в частности, жизнью)… Дар есть источник и самая сущность власти. Власть упраздняется лишь отдариванием — это и есть обратимость символического обмена» (Бодрийяр, 2000).

Например, с точки зрения полинезийского народа маори, принять от кого-то подарок — значит принять нечто от его духовной сущности, от его души. Задерживать у себя эту вещь опасно и даже смертельно, поскольку эта духовная сущность обладает над получателем вещи религиозно-мистической властью. Ее необходимо передать кому-то еще, чтобы, совершив круговорот, она в конце концов вернулась к хозяину.

Таким образом, в архаических обществах постоянно циркулируют имущество, пища, земля, труд, талисманы, женщины, дети, религиозные обряды. Все составляет предмет передачи и возмещения. Все уходит и приходит так, будто бы между кланами и отдельными людьми существовал постоянный обмен духовного вещества, заключенного в вещах и людях.

Обмен подарками несет в себе прежде всего моральный смысл подарки должны породить дружеские чувства между участниками действия. Они скрепляют брак, образуют родство между двумя парами родителей. В подарке души смешиваются с вещами, вещи — с душами. Соединенные таким образом люди и вещи выходят каждый из своей среды и перемешиваются. Именно в этом состоят договор и обмен.

Обычай, в наибольшей степени отражающий это правило циркуляции даров, носит название кула и впервые описан британским антропологом Брониславом Малиновским у жителей Тробрианских островов. Кула представляет собой ритуальную межплеменную торговлю, в которую вовлечены все племена, населяющие эти острова.

Мужчины и женщины, ценные вещи и предметы обихода, пища и праздники, услуги всякого рода, ритуальные и сексуальные, вовлечены в круг и совершают по этому кругу упорядоченное движе ние во времени и пространстве.

В отличие от обычной торговли, которая может сопровождаться упорным торгом, кула осуществляется в благородной манере и внешне бескорыстно. Даритель принимает преувеличенно скромный вид, извиняется за то, что дает лишь то, что у него осталось, и бросает подарок к ногам соперника. Всем своим поведением он стремится продемонстрировать щедрость, свободу, независимость и благородство.

Основными подношениями являются ювелирные изделия двух видов: браслеты и ожерелья, сделанные из обработанных раковин. Эти предметы постоянно циркулируют между племенами: браслеты передаются с запада на восток, а ожерелья — с востока на запад. Циркуляция этих ювелирных изделий непрерывна и неотвратима.

Их нельзя хранить слишком долго или преподносить кому-то, кроме определенных партнеров в строго определенном направлении — «браслетном» или «ожерельном». Эти браслеты и ожерелья являются священными. Обладание ими придает человеку сил и уверенности. Ими часами любуются, их кладут на лоб или на грудь умирающего.

Помимо ожерелий и браслетов, во время кулы происходит обмен и другими подарками: орудиями, пищей, женщинами. Однако у многих архаических племен предметы четко делятся на обычные объекты потребления и фамильные ценности — талисманы, ювелирные украшения, ритуальную одежду. Последние никогда не продаются и не дарятся навсегда, а скорее передаются одним членом семьи другому в качестве магического наследства.

Обычаи подобного рода продолжают функционировать и в нашем обществе. Существуют подарки, циркулирующие внутри одной семьи: фамильные драгоценности, которые передаются детям по особым случаям — при вступлении в брак или в качестве наследства после смерти родителей. Существуют также специальные предметы, которые используются только для подарков. В западных странах к таким специфическим предметам относятся, пожалуй, только открытки. А в Японии до сих пор строго исполняются древние обычаи, связанные с подарками. Там существует целая индустрия предметов, используемых исключительно в качестве ритуальных подарков.

В книге «Основные структуры родства» Клод Леви-Стросс добавил к теории первобытной сделки идею о том, что главной формой примитивного обмена является брак, а самым ценным даром — женщина. Он считает, что табу инцеста следует трактовать не как способ предотвращения сексуальных отношений между генетически близкими людьми, а как механизм, обеспечивающий и поощряющий обмен сексуальными партнерами между группами.

«Запрет на сексуальное использование своей дочери или сестры обязывает выдавать ее замуж за другого мужчину и в то же время устанавливает право на сестру и дочь другого […] Запрет инцеста — не правило, которое запрещает брак с матерью, дочерью или сестрой, а правило, обязывающее отдавать их другим. Это наивысшее правило дарения…» (Levi-Strauss, 1969).

Этнографические описания брачных церемоний регистрируют нескончаемый организованный процесс, во время которого женщины, дети, циновки, раковины, скот, зерно, предки, заклинания, танцы и т. д. переходят из рук в руки, при этом создавая связывающие людей узы. Родство — это организация. «Но кто кого организует?» — спрашивает классик феминистской антропологии Гейл Рубин.

В работе «Обмен женщинами: заметки по политэкономии пола» Г. Рубин обращает внимание на то, что «обмен женщинами» описывает такие отношения родства, когда у мужчин есть некие права по отношению к женщинам своего рода, в то время как женщины не обладают подобными правами не только в отношении своих мужских родственников, но и в отношении себя. Если именно женщины являются предметом сделки, то узами родства охватываются мужчины: и те, кто дарит, и те, кто принимает.

«Женщина тогда скорее канал родственной связи, а не равноценный партнер» (Рубин, 2000).

Если женщины являются подарком, тогда мужчины — партнеры в процессе обмена. Женщины не имеют возможности осознать выгоду от своего собственного обращения. Поскольку именно мужчины обмениваются женщинами, то они и получают пользу от таких обменов в виде социальной организации.