улыбку в его голосе. – Моя семья – табунщики. Мы выращиваем и обучаем зверей: снежных тигров, жеребцов, лис, волков, белых медведей…

– Так вот откуда берутся звери, – задумчиво произнесла Рен. – И я полагаю, что там их дрессируют для вашего кровожадного короля и его разрушительных войн…

Голос Тора изменился.

– Так было не всегда.

Рен украдкой еще раз посмотрела на Тора:

– Значит, тебе это не нравится, верно?

– Не имеет значения, что мне нравится. Я больше не живу на Карриге.

– Но ты все еще табунщик? – Рен чувствовала это в нем: проницательные наблюдения, постоянная настороженность. В некотором смысле он был таким же, как его волчица.

Тор пожал плечами:

– Возможно, табунщик в душе, но не на службе.

Впереди сверкали Золотые ворота, но Рен обнаружила, что еле волочит ноги. Если дворцовая стража заметит, как она прогуливается с солдатом-гевранцем, Чапман обрушится на нее, как гроза. Она содрогнулась при мысли о том, как отреагировал бы Ратборн.

– Почему ты тогда решил оставить это? Твой отец заставил тебя вступить в армию?

Тор замедлил шаг, чтобы подстроиться под ее темп.

– С моим отцом произошел несчастный случай десять лет назад. Моя мать заботится о нем, а сестры управляют фермой вместо него. Они тоже табунщики. Но они молоды, а звери могут быть жестокими. Часы работы долгие, а местность труднопроходимая, – при этих словах по его лицу скользнула тень. – В некоторые зимы еды едва хватает, чтобы не умереть от голода.

Рен уставилась на солдата и впервые увидела его – без доспехов, без подозрений. Он был сыном. Братом. Защитником. Прежняя дрожь опасности переросла во что-то другое: что-то теплое и трепещущее у нее в животе. Что было почти наверняка хуже.

– И табунщик отправился на войну.

– Табунщик хорошо подходит для войны, – сказал он без особого энтузиазма. – Наша естественная близость с животными означает, что мы можем не только приручать их, но и сражаться, как они.

– Так ты стал самым доверенным солдатом Аларика? Благодаря природным талантам?

Он покачал головой:

– Еще в детстве я тренировал Аларика.

– Подожди, – у Рен отвисла челюсть, – ты дружишь со злым королем?

– Тогда он был другим, – ответил Тор.

– Насколько другим? Я слышала, он скармливает своих врагов тиграм.

– Скорбь меняет людей.

– Не так, – заметила Рен, – Аларик Фелсинг – психопат.

Тор напрягся, и Рен почувствовала, что зашла слишком далеко. «Упс».

– Какими бы жестокими мы ни были в бою, гевранец всегда заботится о своих. До самого кровавого конца. – Он указал на север, на залив Вишбоун и все, что лежало за ним. – Вы скоро поймете, о чем я, Ваше Высочество.

Рен нахмурилась. Почему сейчас он должен был продолжить и испортить ей веселье, заговорив о свадьбе?

– Интересно, каких страшных зверей дорогой Ансель убьет для меня, – беззаботно произнесла она.

Улыбка Тора смягчилась при упоминании Анселя.

– Принц обладает храбростью духа, но я боюсь, что он не владеет мечом.

– Он даже не учился?

– Принц Ансель всегда предпочитал общество книг, а не солдат. Он определенно больший мечтатель, чем его брат, – сказал Тор с теплотой в голосе, и Рен ощутила в нем бережное обращение, которое выходило за пределы долга, своего рода братские узы, которое заставляло ее больше любить Анселя. – Ансель сам сказал бы вам, что предпочет, чтобы его запомнили как мастера слова, а не бойца. Сколько я его знаю, он никогда не выносил вида крови. Раны других ранят и его тоже.

Рен посмотрела на принца с другой стороны. Каким-то образом он вышел из детства в ледяной утробе Гевры не с помощью грубой силы, а с сочувствием и добротой. Да, Ансель был несчастен, но он без угрызений совести был самим собой, и за это Рен могла уважать его.

– Ладно, – сказал она, – ты можешь убивать моих врагов, а Ансель будет читать мне стихи.

– А вы, может быть, сможете сыграть нам на фортепиано.

Улыбка Рен погасла. Она надеялась, что он забыл об этом.

Тор сунул руки в карманы, пока они шли дальше.

– Скажите, Ваше Высочество, как часто вы пробираетесь в Эшлинн одна или только тогда, когда вам нужно посетить аптеку?

Рен остановилась. Внезапно она почувствовала себя протрезвевшей. Солдат не ослабил бдительности, пока она флиртовала, он ждал, чтобы подловить ее.

– Значит, ты следил за мной.

Тор пригвоздил ее пристальным взглядом:

– Флакон в вашем корсаже. Что это?

– Корень валерианы, – ответила Рен, соображая на ходу, что сказать. – Не то чтобы это тебя касалось, но в последнее время я плохо сплю.

– Могу я посмотреть?

Она подняла руки.

– Клянусь честью Розы Валхарт, принцессы Эаны, то, что находится в моем плаще, не должно тебя беспокоить.

Тор потянулся к ее запястью, и Рен, сглупив, позволила ему схватить его. Он крепко держал его и провел подушечкой большого пальца по ее мозолям.

– Это не руки принцессы.

Она наклонилась к нему, пока на его челюсти не дрогнул мускул.

– Со сколькими принцессами ты был так близок?

Тор отпустил ее руку и сделал шаг назад.

– Так я и думала. – Рен быстро повернулась, но его нога опустилась, зацепившись за край ее платья. Она споткнулась, флакон вывалился из-за корсажа, прежде чем она успела его схватить. Она поползла к нему на четвереньках. Ее пальцы сомкнулись вокруг яда как раз в тот момент, когда Тор бросился за ним. В слепой панике Рен перевернулась на спину и выбила его лодыжки из-под себя. Он рухнул на нее сверху, опершись на локти, чтобы не раздавить ее.

Рен ахнула. Внезапно она оказалась в ловушке под ним, с руками, закинутыми за голову.

У солдата перехватило дыхание, когда он уставился на нее сверху, и они на мгновение застыли в молчании. Его теплая нога находилась между ее ног, его бедра мягко прижимали ее к земле. Рен чувствовала, как его сердце бьется рядом с ее собственным, и наблюдала, как жар его желания нежно окрашивает его щеки.