На первом и втором курсах он ездил на рок-концерты и фестивали по всей Калифорнии, а также жадно поглощал всю литературу, касающуюся истории рока. Он знал любую песню каждой рок-группы, от "Джефферсон Аэроплан" до "Роллинг Стоунз", от Элвиса Пресли и Отиса Реддинга до Дэвида Боуи, и мог описать любое музыкальное событие, будь то в Беркли, или в Хайт-Эшбери, или в Лос-Анджелесе, за последние двадцать лет, вплоть до психоделических бдений и стробоскопических шоу. Он посмотрел фильмы о «Битлз» и поп-фестивале в Монтерее, наблюдал, как тысячи зрителей вставали и начинали танцевать под музыку Джанис Джоплин и Джимми Хендрикса; и с каждым просмотром он все ярче понимал то, чего не мог понять его отец: рок — это нечто куда более значительное, нежели просто часть музыкального бизнеса; он демократичен по природе и является необходимой частью массовой культуры свободного общества, образом жизни самим по себе — тем, чем никогда не могла или не стремилась стать классическая музыка.

За два десятилетия со времени своего рождения рок достиг совершеннолетия. Публика воспринимала его все более серьезно, осознавая, что эту музыку можно просто слушать, а не только танцевать под нее, а новые певцы и группы отвечали тем же, создавая композиции, выходящие за пределы фольклорных фестивалей и конкурсов самодеятельных ансамблей, — музыку, в своем роде столь же качественную, как и обожаемая отцом Остена классика, музыку утонченную, сложную, требующую от слушателя интеллектуальных усилий.

Из-за особого интереса к электронной музыке Остен с наибольшим усердием изучал именно это направление рока, в частности гитарные импровизации Джимми Хендрикса. Он заметил, что некоторые группы, такие как "Вельвет Андеграунд", изначально использовали электронные приемы для передачи ощущений, вызванных употреблением наркотиков, — в песне «Героин», к примеру, или для получения нового мощного, насыщенного звука тяжелого рока — как в "Сестре Рэй". В песне "Что случилось с малышкой?" из альбома «Аоксомоксоа» группа "Грэйтфул Дед" смягчает звуки киборда и перкуссии, смешивая и симфонизируя естественные и искусственные тона посредством электроники. Они модулировали человеческий голос и выстроили целый вокальный ансамбль из соло одного певца, записывая голос, а затем проигрывая его на пределе звучания через определенные интервалы. Слушая работы других рок-музыкантов, предпочитающих электронные эффекты, — Фрэнка Заппу с его "Матерями Изобретательности", "Пинк Флойд", Брайана Эно из "Рокси Мьюзик", Рика Вэйкмана из «Йес» или Кейта Эмерсона из "Эмерсон, Лэйк и Палмер", — Остен все больше узнавал об использовании электронных технологий в мультитрекинге, смешивании нескольких по отдельности записанных виртуозных сольных исполнений с постоянным использованием мотивов из классической музыки. А еще он исследовал творчество "Тангерин Дрим" — немецкой группы клавишников, которые использовали синтезаторы и другие электронные инструменты для создания необыкновенно насыщенной, новаторской, авангардной музыки.

С невероятным упорством Остен учился играть на излюбленных рок-звездами инструментах — акустической гитаре, аккордеоне, электронном органе. Он считал, что если овладеет этими инструментами, равно как и синтезаторами, способными производить свои собственные тона и видоизменять другие инструменты и голоса, если научится технике записи нескольких источников звука, то есть музыкальному монтажу, то действительно сможет в одиночку создать нечто выдающееся.

Со временем, изучив дюжины руководств по организации независимых студий звукозаписи, он решил переоборудовать арендованный чердак в учебную студию. Там он часами пел, играл и записывал, надеясь, что когда-нибудь сможет даже изготавливать здесь матрицы для производства дисков и создать свою собственную музыкальную традицию — манеру игры Джимми Остена. Старая вдова не беспокоила своего постояльца, как и он ее. Она страдала мышечной дистрофией и большую часть времени проводила перед телевизором в гостиной.

Остен всегда смутно догадывался, что голос у него приятный, но к тому времени, когда врожденная сдержанность позволила ему признаться в этом хотя бы самому себе, он уже достаточно прочитал и прослушал, чтобы понять: для достижения успеха профессиональному певцу требуется нечто большее, нежели красивый голос. Он должен потрясать слушателей. Только хорошо обученный певец способен издавать управляемые им звуки с отчетливо индивидуальной окраской.

Он принялся штудировать книги об акустических свойствах человеческого голосового аппарата, проверяя все рекомендации по совершенствованию певческого голоса. Он выяснил, что большинство поп-певцов не способны ни придать своим голосам большую насыщенность, ни полностью раскрыть гортань, а потому сильно зависят от электронных средств. Для того чтобы расширить диапазон своего голоса, Остен настойчиво тренировался, издавая такие звуки, будто он одновременно говорит и зевает; а чтобы насытить тона и придать им слегка оперный оттенок, он делал упражнения для расширения глотки и опущения гортани.

Он добивался всего этого многие месяцы и в конце концов овладел всеми доступными познаниями, которые можно было применить в данной ситуации. Он досконально изучил свои музыкальные способности, артикуляцию и бесконечные возможности записи звука, даруемые электронными технологиями. Ко времени окончания колледжа у него уже не оставалось сомнений относительно своего таланта; он готов был поставить на эту карту собственную жизнь.

Одна только вещь чрезвычайно беспокоила его: темная сторона рока. Он неоднократно смотрел "Джимме Шелтер" — фильм о знаменитом концерте "Роллинг Стоунз" в калифорнийском Алтамонте — и каждый раз с ужасом вглядывался в Ангелов Ада, нанятых устроителями поддерживать порядок, но устроивших вместо этого демонстрацию грубости и насилия, в результате чего один черный юноша был убит и многие зрители ранены. Ему внушал отвращение тот факт, что двое из идолов, Джанис Джоплин и Джимми Хендрикс, умерли от передозировки наркотиков на пике творчества и популярности. Остен читал, что после смерти Хендрикса все его записные книжки, письма и личные магнитофонные записи вместе с остальными вещами были украдены, а спустя некоторое время была предана огласке большая часть интимных подробностей его жизни. Девон Уилсон, подружка Хендрикса, которой он посвятил множество лучших своих песен, сидела на героине, отличалась широко известной неразборчивостью в связях как с мужчинами, так и с женщинами; она погибла в результате необъяснимого падения из окна верхнего этажа нью-йоркского отеля «Челси». Майкл Джеффри, самый близкий товарищ Хендрикса, погиб при загадочном взрыве пассажирского самолета. И многие другие из ближайшего окружения Хендрикса или умерли, или были убиты, или сошли с ума. А сколько еще всяческих трагедий! Мама Касс из "Мамас и Папас"; Брайан Джонс из первого состава "Роллинг Стоунз"; Джим Моррисон, солист группы «Дорз»; Кит Мун из «Ху» — все умерли молодыми, и во всех случаях обстоятельства их смертей оказывались таинственны и ужасны. Является ли рок политической силой, гибельной по природе своей? Прав ли Платон, написавший в «Республике»: "Революция в музыке ставит под угрозу все устройство важнейших общественных норм"? Столь захватывающее явление, как рок-культура, в Алтамонте утратило тот коллективный дух, что обрело в Вудстоке. А еще в Алтамонте эта культура обнаружила безумие, которое способна внушать. Тяжелые наркотики, идолопоклонство и сводящая с ума, удушающая невозможность уединения — вот постоянные опасности, грозящие миру рока, опасности, казавшиеся Остену почти неизбежными. Ежедневно он наталкивался на дюжины заголовков газетных статей, полных нелепых, неприязненных утверждений и отвратительных намеков, касающихся жизни рок-звезд, их любовников и любовниц, их семей, их агентов, менеджеров и банковских счетов. Любой из этих заголовков способен был погубить чью-то жизнь. Как только слава рок-исполнителя делает его фигурой общественной, конституционные законы, гарантирующие своей первой поправкой свободу прессы, позволяют рассказывать про известного человека все что угодно. Таким образом, даже лживое, клеветническое и противоречащее фактам сообщение защищено конституцией, пока репортер пишет, добросовестно заблуждаясь, или хотя бы настаивает на том, что верит в истинность им написанного.