– Зудит немного, а так ничего.

– Осколок здесь, Игорь, броник твой пробил насквозь и под лопаткой остановился.

– И че?

– Торчит. На сантиметр примерно.

– Так тяни его, чего ждешь?

– Кто его знает, как глубоко он засел? Опасно, Игорь!

– Тяни говорю! Я его не чувствую – значит, в мышце. Тяни, Док, – мышца зарастет. Давай, Мишка, у нас времени нет – пацанов собирать надо и уходить. Давай!

Медведь лег на землю и схватился руками за тонкий ствол чудом уцелевшего в этой мясорубке деревца. Операция в полевых условиях – не отходя от кассы… Пламя зажигалки прокалило кончик боевого ножа, и Док осторожно надрезал кожу по сторонам торчащего из спины металла. «А теперь что, чем тянуть?» – не успел закончить мысль Филин, как Док, ухватившись зубами, потянул осколок на себя.

– Та быстрее же тяни, бля! Че ты возишься, как с беременной, н-нах? Я же не каменный, н-нах!

Миша резко распрямился. Из его рта торчало стальное жало.

– У-ах-хы-ы! – вздохнул Медведь.

– Вот, – Док показал Игорю лежавший на его ладони трехсантиметровый плоский кусочек металла, – возьми, Игорек, «на долгую, добрую память».

– Ты слез бы с меня, – сказал Медведь Доку, сидящему на нем верхом. – А то что-то в желудке происходит – щас как перну, в Мадагиз улетишь.

Андрей и Миша помогли Игорю сесть. Откуда-то появилась фляга со спиртом, и Док, не жалея, полил им спину Медведя.

– Ты че творишь?! – выгнулся от неожиданности и боли тот. – Садюга! Лучше бы вовнутрь дал принять!

– На! – Фляга скрылась в огромных ладонях Медведя, а Док, вколов предварительно какие-то препараты, стал перевязывать рану.

– Че ты там в меня навтыкал? Типа врач…

– Обезболивающий, противостолбнячный и антибиотик.

– А конский возбудитель?

– Извини, братишка, забыл. Ты мне потом напомни, перед тем, как к сестричкам в медсанбат пойдешь лечиться.

– Не сомневайся! – болезненно улыбнувшись, Игорь стал натягивать на тугие плечи форменную куртку.

Бойцы спецотряда медленно стягивались к своему командиру. На их телах были свежие, белеющие повязки. Девятнадцать… Плюс Филин…

«Девятнадцать! Генералы, мать вашу! Угробили весь отряд! Суки!!!» – орал Филин, не открывая рта.

– Все?

– Все, кто остался…

Филин посмотрел на Медведя, ища поддержки.

– Мать твою! Двадцать шесть человек положили! – Игорь смотрел ничего не понимающими глазами на Андрея. – Что же они наделали-то, командир?!

– Я разберусь! Потом, когда выйдем!

– Андрюха! А что сейчас-то?

– Всех нам не вынести, Игорь, – это больше половины отряда… Будем здесь хоронить… Суки! Они же били прямо по нам! По сигналу радиомаяка! Даже не потрудились внести поправки! Падлы!

Нервная дрожь била тело Филина словно эпилептика.

– Ребята, все целы? У кого что? – он смотрел на своих друзей – ветеранов группы Филина.

Здесь были все. Вся его группа, вот уже два года которой командовал Андрей.

– Нормально…

– Порядок…

– Немного поцарапало, но в порядке…

– Так, пацаны! Будем братишек хоронить… Не по-нашему это, но выхода другого нет… Салажат зеленых не трогайте – мы мужики тертые, и то каково было, а им досталось на всю жизнь. Да, запомнят они этот денек – пережить обстрел «Градами», когда лупят прямо по тебе!..

Они разошлись по двое и стали долбить, углублять, расчищать оставшиеся после обстрела воронки. А потом сносили в них все, что осталось от их погибших товарищей…

Этот непомерно тяжелый труд продолжался несколько часов, а к концу этого ужасного дня на плато выросло шесть холмиков – последнее пристанище для их не успевших толком пожить товарищей…

Группа стояла, выстроившись в шеренгу, отдавая последние почести.

– Готовьсь!

Они подняли свои автоматы.

– Пли!

Сухо щелкнули бойки автоматов. Маскировка, мать ее!!!

– Пли!

Этот немой салют оглушил их больше, чем залп полковой артиллерии. Он гремел в их головах, отдаваясь, повторенный многократно эхом памяти.

– Помните это место, ребята!..

Остатки спецотряда уходили. Уходили на свою далекую базу, в «зеленку», в ночь. И опять горы, по которым предстояло пройти около сотни километров, чтобы вернуться в Степанакерт… А во внутреннем кармане Филина покоились, до времени, двадцать шесть титановых «личных жетонов»…

– Медведь, – Филин подозвал Игоря. – Я ухожу.

– Куда, командир? – Он, казалось, не был удивлен словами Андрея.

– Поохотиться хочу. – Андрей погладил с любовью свою СВД. – Что-то в башке замкнуло. Не могу я просто так вернуться к Бате.

– В этом нет твоей вины, Андрюха.

– Ты расскажи это тем мальчикам, что на плато остались. – Он говорил тихо и абсолютно ровно, но именно этот тон вызывал у Медведя волну мурашек между лопатками.

– Кого-то возьмешь с собой?

– Нет.

– Когда тебя ждать, командир?

– Выводи отряд, Игорек. Связи у нас с Батей больше нет. – Филин вспомнил о разбитой радиостанции. – А в группе половина – раненные, хоть и легко, включая тебя, так что идти до Степанакерта будете не меньше двух недель.

– Наверное, – согласился Медведь. – Хотя я бы сказал, дней десять.

– Хорошо. Десятого сентября я буду вас ждать в том месте на дороге, где Мусса колонну расстрелял. Помнишь?

Медведь кивнул головой.

– А сам?

– Погуляю по «зеленке». Помнишь, как Брат тогда, за Речкой…

– Не нарвись. Башку потерять в одиночку здесь что чихнуть.

– Не волнуйся – мне еще в глаза той суке посмотреть надо, что отряд угробила.

– Мы все туда пойдем…

– Давай, Игорек. Вы мужики тертые, выскочите. Салаг береги. Все! Я пошел…

Андрей обнял Медведя за могучие плечи, а на свои вскинул РД и ушел в чащу «зеленки». Игорь смотрел на кусты, сомкнувшиеся за спиной Филина, минут пять, а затем позвал Бая:

– Походи, Алишер, за Филином, нельзя ему одному сейчас – молодой, горячий, как бы дров не наломал. Только на глаза не лезь, а то еще обидится наш командир. Ты только подстрахуй его – мало ли какие ублюдки по «зеленке» бродят…

Согласно кивнув головой и не проронив ни слова, Бай подхватил свою СВД, набросал в РД несколько гранат, положил сухпай, протянутый Индейцем, и двинулся по следам Филина в чащу…