— Понятно, — произнес Антонов.

И только сейчас Тимофей обратил внимание, что его коллега пришел в мятой рубашке. А ведь его холеный внешний вид всегда был притчей во языцех. Значит, у Антонова с женой совсем все плохо. (Брак чем-то напоминает рабочий день. Иногда не заканчивается никогда, а иногда — лучше бы и не начинался.)

Но по крайней мере перспективы дела вдохнули в Антонова жизнь. Вон он даже решил спорить с Варварой.

Начало игры

Несколько капель упали на асфальт. Потом еще несколько. Но дождь так и не пошел. Обычно подобное происходит летом, когда город изнывает от зноя, люди ждут ливня, прогнозы погоды тоже обещают осадки, и в воздухе накапливается напряжение, но в итоге все заканчивается двумя каплями. Однако следом за Москвой, похоже, меняется и природа. Подстраивается под город и перекраивает свои привычки.

Варвара и Тимофей сидели на любимой скамейке возле участка, пили кофе из пластиковых стаканчиков, и каждый думал о чем-то своем. Со стороны они действительно походили на двух полицейских: самое начало дня, а оба уже устали.

Варвара заговорила первой.

— Тебе не показалось странным, как Антонов выступил против сбора данных о полиции?

— Да брось, — улыбнулся Тимофей. — Не думаю, что он пытается что-то скрыть. Его слова разумны: он боится разворошить гнездо, потому что работать с последствиями придется ему, а не нам. А еще он разводится. Нужны ему лишние проблемы?

— Мои доводы его не убедили.

— О том, что ничего не вскроется и никто не пострадает? Но мы оба понимаем, что возможно и обратное.

— Мы пытаемся раскрыть дело. Или нет?

Выражение лица Варвары было суровым. Нет, скорее закрытым. Эмоции она спрятала внутрь себя, а для собеседника оставила только слова, которые, словно работница школьной столовой, выдавала небольшими порциями.

— Да, мы пытаемся раскрыть дело, — ответил Тимофей. — Поэтому ты будешь собирать данные и по полиции тоже. Просто держи эту информацию от Антонова подальше. И радуйся, если мы действительно не обнаружим костей дракона.

Слишком умный полицейский

Ловкий умом следователь — это всегда находка для полиции. Но иногда сыщику лучше поменьше думать. Тимофей страдал именно из-за того, что постоянно пытался смотреть в суть вещей. Если бы не эта его особенность, не было бы никаких «молчаливых допросов», и был бы он простым полицейским. Плохо? Да. Но тогда он, возможно, смог бы устроить свою личную жизнь, потому что заботами его остались бы только заработок и семейное счастье. Но Господу было угодно иначе: Тимофей появился на свет как человек, которому предначертано было смотреть на мир, как на чудо, и понимать все по-своему — глубоко, на уровне необъяснимых логикой чувств.

Хуже, что Тимофей не мог избавиться от вопросов внутри себя. Они не имели ничего общего с рефлексией, скорее, с живым желанием познать мир. Но как его познать, если все в конечном итоге переплетается в клубок, который не распутать?

Преступники. Персонажи, с которыми он сталкивается каждодневно. Где пролегает тонкая грань между виной и предрасположенностью?

Разумеется, он прочитал массу книг по криминалистической психологии. И все они вместо того, чтобы прояснять ситуацию, делали ее для Тимофея еще сложнее.

Это в глазах обывателя все просто: есть проступок, есть наказание. В Ветхом Завете иудеи смотрели на это еще буквальнее: глаз за глаз, зуб за зуб. Звучит жестоко, но на самом деле это было великое искусство баланса: когда из жизни убираются ненужные рассуждения и сомнения. Убил — и будешь убит. Украл — и потеряешь, что имеешь.

Возможно, это действительно путь к истине: не ставить перед жизнью ненужные вопросы? Не об этом ли он говорил на том единственном свидании с Верой: как, потеряв вечность, человек обрел беспокойство, потому что все его естество начало порождать вопросы? Ведь очевидно, что современный, знающий и образованный человек почти потерял возможность быть счастливым. Слишком много внутренних забот вместе с умствованием на него навалилось. И блаженны созерцатели в пустынях, которые принимали все как есть, и вопрос для них стоял только один — как освятить душу Благодатью Духа Святого? И именно они в итоге оказывались ближе всего к той части вселенной, где пребывают Бог, ангелы и всякие невидимые существа, которым нет ни числа, ни имени.

Верит ли Тимофей в Бога? Он не знает. Но святые сами по себе ему всегда были интересны. Их мудрость идет вразрез с человеческой логикой. Тимофей однажды читал историю про старца, который попросил освободить преступника, а за невинно осужденного не заступился. И ученикам объяснил это так: злодею нужен шанс на покаяние, а невинный и так окажется в Вечном Царстве.

Из всех подобных историй следует одно: мир видимый ничего общего не имеет с миром непостижимым. И Тимофей, несмотря на весь свой внешний атеизм, душой тянется именно туда — в пространство, где все видимые законы теряют свою силу — в том числе и те понятия, по которым привыкла работать полиция. Ведь, по сути, оказывается, что все книги по уголовному праву — это все та же адаптация ветхозаветных принципов. Их конечный смысл — смириться с тем, что мир земной есть мир земной и искать абсолютной справедливости на нашей крошечной планете нет смысла. Поэтому-то за зуб полагается отдать зуб, а за глаз — тоже глаз.

Тимофея действительно заботил внутренний мир самых скверных злодеев, а именно — маньяков и серийных убийц. Возможно, это большая ошибка — пытаться их понять, потому что, чем больше ум Тимофея увлекался подобными вопросами, тем больше он понимал, что часть убийц достойна сочувствия, как бы чудовищно это ни звучало. Нет, он не ставил под сомнение законы. Более того, он был полностью согласен, что всякий маньяк должен сидеть в тюрьме и желательно всю жизнь, потому что кривое дерево не исправить. Но вина ли дерева, что оно такое?

Ему вспомнился случай, когда одного из серийных убийц (кажется, в Штатах) поместили в психиатрическую клинику, а его мать осудили на тюремный срок. Потому что