Метрология стволов

Начнем плясать от той же печки, что и Суворов. То есть от тяжелых танков. На потенциального сторонника его теории В. Суворов обрушивает массу грубой лести отечественному танкостроению:

«ВО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ МИРЕ НИЧЕГО РАВНОГО ТАНКУ Т-35 В ТОТ МОМЕНТ НЕ БЫЛО».

Большие буковки не мои, а Владимира Богдановича. Было. Это 65-тонный французский танк 2С, модификация 2С bis которого достигла веса 74 тонны.

Построено их было 10 штук. Танк был вооружен 75-мм длинноствольной пушкой и четырьмя 8-мм пулеметами. Один из экземпляров этого монстра вооружался 155-мм гаубицей. Бронирование было для тех лет достаточно внушительным: 55-мм лоб корпуса и башня, 44-мм борта и корма, 23-мм крыша. Силовая установка состояла из двух 250-сильных двигателей «Майбах», взятых Францией у Германии по репарации. 2С были первыми в мире танками с электромеханической трансмиссией, двигатели вращали генераторы электрического тока, питавшие электродвигатели. В конце 1939 г. — начале 1940 г. часть танков 2С получила дополнительную броневую защиту. Например, на танке 2С № 97 «Нормандия» толщина лобовой брони достигла 90 мм, бортов 50—65 мм. Масса машины при этом составила 75 тонн. Однако судьба французских монстров оказалась печальной, большинство из них было уничтожено собственными экипажами, так как их просто не смогли выгрузить с железнодорожных платформ около деревеньки Мез 16 июня 1940 года. Станционное оборудование не было предназначено для погрузки и выгрузки таких больших грузов.

Не знаю у кого как, но меня при чтении написанного Суворовым про Т-35 не оставляло чувство дежавю. Он пишет не про Т-35, а про 2С. На Т-35 никогда не было брони 80 мм. Максимальная толщина брони, примененная на Т-35, была 70-мм, и такую броню имели только лобовые листы корпуса, остальная броня не превышала 25 мм. Изготовлено таких танков было 6 штук в 1939 году. 6 штук из общего числа 61 машин, произведенных в 1932—1939 гг. Остальные 55 имели броню не более 30 мм. Рассказы Владимира Богдановича про модернизацию 1938 года с увеличением толщины брони до 50-мм в 1938 году — это досужие вымыслы. Судьба шести Т-35 с 70-мм броней в 1941-м в чем-то схожа с судьбой французских 2С. Один из Т-35 с коническими башнями находился в ремонте на ст. Судова Вишня и остался немцам. Пять других в ходе маршей 8-го механизированного корпуса 22—25 июня 1941 г. были брошены и уничтожены экипажами из-за технических поломок. Проблема в том, что войны не выигрываются миллиметрами брони и калибра. Не выигрываются они и поединками толп танков в чистом поле. В войне сражаются организационные структуры. Именно этот момент обычно упускают при сравнении танковых сил Германии и СССР в 1941-м. А монстры сравнивать бесполезно. Основную нагрузку боев выносят рабочие лошадки войны, наиболее массовые танки. Судьба гигантов и диковинных зверей обычно не соответствует их технической уникальности. Наличие одной, двух, десяти, пятидесяти экзотических машин не определяет возможности армии, воюющей на фронте в сотни километров.

Про ржавый пистолет

Рассказ о реальной ситуации с боевой техникой и вооружением РККА Владимир Богданович пытается отбросить элегантным движением ручки:

«Так ведет себя преступник на суде, он рассказывает о том, что у него, во-первых, топора вовсе не было, во-вторых, топор был совершенно тупым, пистолет был ржавым и без патронов, а сам он пользоваться автоматом не научен, злого умысла иметь не мог по причине слабоумия».

Если в качестве преступления предполагается планирование нехороших действий, то наличие или отсутствие ржавого пистолета не является доказательством подобного плана. Грабить можно и с помощью деревянного макета пистолета. Тем более это не могло мешать строить планы разбойных нападений. Владимир Богданович отрицает, судя по всему сознательно, одну из причин неуспехов советских войск летом 1941 г. Пусть не самую главную, но вполне имеющую право на существование. Если постулировать тезис о непобедимой и легендарной РККА, вооруженной чудо-оружием, то объяснение поражений «поворотом избушки к лесу передом», то есть «освободительными» планами, неполной разборкой танков вполне может сойти за правду. Если же обратиться к суровой реальности, то проблемы с техникой и тактикой вполне уверенно ложатся в картину гибели дивизий и корпусов под ударами немцев. Например, от проблемы недостаточного количества моточасов танков приграничных мехкорпусов отмахиваться просто нелепо. Владимир Богданович пробует поставить под сомнение этот аспект начального периода войны, но делает это весьма своеобразно. Вместо того чтобы узнать, что такое моточасы, В. Суворов пускается в рассуждения с изысками в области арифметики. Цитирую ( «Последняя республика»):

«А теперь мили (или, если угодно, километры) переведем в часы. Средняя скорость „Чифтена“ — 25 миль/час (максимальная — 30). Разделим ресурс 3000 миль на среднюю скорость и получим ресурс в часах — 120 часов. Именно столько имел каждый новенький „Чифтен“, вышедший с завода, — 120 часов активной жизни. Если танк гонять с максимальной скоростью, то его ресурс сократится до ста часов».

Моточасами считается все время работы двигателя, даже когда танк стоит на месте, а его двигатель работает. Они расходовались даже когда советские танки ехали на ж.-д. платформах к Карельскому перешейку зимой 1940 г. с работающими двигателями. Моточасы не зависят от скорости движения, только от времени работы двигателя. Уже в 40-х ресурс двигателей танков превысил 120 часов, например, у танка Шерман моторесурс дизельных двигателей составлял 280—320 моточасов. Если говорить о современных танках, то дизельный двигатель В-46 имеет моторесурс 500 моточасов, В-55—300 моточасов. И если цифры по советским танкам до недавнего времени не были доступны широкой публике, то в «открытом источнике» в лице «Зарубежного военного обозрения» можно было узнать, что: «Ресурс работы AGT-1500 до капитального ремонта составляет примерно 1800 ч. (пробег танка около 19 тыс. км), что в 2—3 раза больше соответствующего показателя дизеля» (ЗВО, 1984, № 8. С. 40). Тема моторесурса активно дискутировалась в конце 70-х, — начале 80-х в связи с принятием на вооружение танков с газотурбинными двигателями. За счет меньшего количества трущихся деталей они имели больший ресурс, чем дизели, несмотря на сравнительно высокую стоимость (газотурбинный двигатель танка Т-80 стоил в 10 раз больше, чем дизельный двигатель танка Т-72). Но речь шла о сотнях моточасов, а не о десятках, как это утверждает Владимир Богданович. И не знать о порядке цифр ресурса двигателей современных танков В. Суворову просто стыдно. Что же было в 1941 г.? Многие из мехкорпусов были сформированы из танковых бригад, которые в 1939 г. отмотали сотни километров по дорогам Польши. Соответственно «танки Т-28 имели запас хода в среднем до 75 моточасов. Танки БТ-7 имели запас хода от 40 до 100 моточасов, и лишь только на 30 машинах были поставлены новые двигатели». (Цитата из доклада командира 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса, ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 3780сс. Д. 6. Л. 196—218.) Никто не собирается объявлять недостаточное количество моточасов главной причиной поражения мехкорпусов, например, Т-26 10-й танковой дивизии были в хорошем техническом состоянии, но проблема была. И столбец «отработали моточасы» в списке выбывших из строя танков дивизий советских механизированных корпусов присутствует. Расходование моторесурса в Польше и Финляндии — это факторы субъективные, для полноты картины необходимо рассказать и о штатных значениях моторесурса советских танков. Моторесурс Т-26 для танков выпуска до 1936 года составлял 180 моточасов, для танков более позднего выпуска — 250 моточасов. Фактически танки выпуска 1938 года и позднее имели не увеличенный, а значительно сниженный моторесурс по двигателю из-за перегруза машины. Двигатель М-17 танка БТ в 1936 году достиг 250 часов ресурса. Новые же машины, Т-34 и KB, были далеки от идеала. Проблема в том, что в 1941 г. дизельный В-2 новых танков был еще несовершенен. В 1941 году паспортный ресурс всех В-2 не превышал 100 моточасов на стенде и в среднем 45—70 часов в танке. Все это вполне однозначно объясняет плохие маршевые возможности механизированных частей и соединений в 1941 г.