– За что?!..

– Если ты перед всеми расстилаешься, не удивляйся, что об тебя вытирают ноги, – презрительно ухмыляясь, процитировал Чернослов изречение дня из своего устроителя крокодиловой кожи.

Не дожидаясь ответа, он щелкнул пальцами – и боярин-ренегат снова чуть не подавился собственным языком.

– Вот так-то лучше, – криво усмехнулся колдун и махнул рукой – дверь, яростно скрипнув петлями, захлопнулась, с глухим стуком треснув экс-полководца по лбу.

Тот не смог даже охнуть.

Когда дверь за гостем закрылась, колдун заложил руки за спину и, едва не подпрыгивая от возбуждения, прошелся по палатам. Заурядный человек на его месте сейчас бы вызвал Черную Сотню, и они быстро и методично перевернули бы дворец вверх дном и разыскали бы всех злоумышленников, а если бы не нашли, то назначили бы. Но это же всё плоско, приземленно и банально, как лист фанеры, упавший с крыши. Где в этом была интрига, где здоровый авантюризм, где полет фантазии?

Нет. Это было не для него. Он поступит иначе.

Со сладостным предвкушением удовольствия он достал из ящика стола любимый устроитель, открыл на сегодняшней дате и в самом конце страницы – где еще оставалось свободное место – каллиграфическим почерком вписал и сразу вычеркнул как исполненное: «Медленно и со вкусом утопить в крови мятеж, чтобы было о чем вспомнить».

* * *

Елена, онемев от ужаса, не в силах даже кричать и звать на помощь друзей-сообщников, ожесточенно вырывалась из объятий колдуна, с издевательской улыбочкой наблюдающим за ее паникой. Дионисий и Граненыч рванулись было на помощь, но не смогли сдвинуться с места и на сантиметр: невидимая хватка магии держала их лучше, чем янтарь – сонных мух.

Но уже через полминуты улыбка колдуна из мучительской превратилась в вымученную, что вполне могло означать, что ее пинки и тычки стали достигать цели чаще, чем он признался бы, и он швырнул царицу на пол, на долю секунды отвлекаясь от ее сообщиников.

– Стоять! – ткнул он растопыренной пятерней в сторону рванувшихся было на подмогу друзей, и их отбросило метров на пять, притиснуло к стеллажам – как будто бабочек прикололи, и они замерли – но не оттого, что повиновались.

Новое заклинание сковало их по рукам и ногам не хуже цепи.

– Итак… – немного отдышавшись и время от времени украдкой потирая пострадавшие от отпора Елены Прекрасной места, скривился колдун.

Фирменная издевательская усмешка что-то все еще никак не получалась.

– …Что это за героев я вижу перед собой, когда уже начал было думать, что героизм этой нации не свойственен как явление? Кто вы, неизвестные защитники оскорбленных и похитители монархов? О ком будут слагаться былины? Чью доблесть, отвагу и безумие воспоют когда-нибудь полупьяные мини-сингеры? Чьи имена мне приказать высечь на надгробном камне? Ах, если б вы знали, какие памятники вам когда-нибудь поставит благодарный народ… Вы станете живой легендой… Хотя почему живой? Нет, живой не получится. Определенно не получится. Особенно у этой ретивой девицы, – он злопамятно ткнул перстом в стеллийку, шевельнувшуюся на полу. – Но памятники – это забавная идея. Вот ты, коротыш… Ты кто? Домовой? Коридорный? Чуланный? Лестничный?

Библиотечный гордо выпрямился во весь рост – большего пока не позволяло сковывающее его заклинание – и презрительно выпятил нижнюю губу:

– Я – хозяин этой библиотеки. И я считаю ниже своего достоинства разговаривать с таким, как ты.

Чернослов, казалось, только порадовался брошенному вызову.

– Очень хорошее начало, – одобрительно кивнул он и с отвратительной улыбкой продолжил, как ни в чем не бывало: – Я позабочусь – тебе поставят гранитный обелиск по всем канонам: со сломанным мечом или разбитой вазой… Но что это я! Ты ведь живешь в библиотеке! Значит, не с мечом, а с порванной книжкой! Или книжкой, горящей, как факел! Он отдал свое бумажное сердце людям! Ха-ха-ха!..

Отсмеявшись над одному ему понятной шуткой, он живо повернулся к Граненычу.

– А ты? Кто ты, неизвестный герой?

– Истопники мы будем, – угрюмо буркнул Митроха и стал сверлить колдуна убийственным взором исподлобья.

– Истопник! – мелким, дребезжащим смешком расхохотался Чернослов. – Какая прелесть! Рыцарь полена и кочерги! Ты тоже презираешь меня, истопник? Ненавидишь? Жаждешь мести?

– Ты ж сам все знаешь, – слегка шевельнул непослушными руками тот.

– И ты уже придумал свое последнее желание? – осклабился колдун.

Митроха наморщил лоб, склонил голову на бок, серьезно задумался над вопросом и сообщил:

– Хочу увидеть твою голову на пике у городских ворот. Если можно.

– А если нельзя?

– Ну… Тогда на площади.

Чернослов снова расхохотался.

– Учись, Букаха! Простой истопник, работник вьюшки и поддувала, а ведет себя, как герцог! Я уже представляю: на твоем черном как сажа обелиске будет изображена сломанная кочерга на фоне рыдающей печи! Ха-ха-ха!..

Митроха промолчал, лишь задергал плечами.

– Ну а здесь? Что мы имеем здесь? – повернулся колдун к еще не успевшей подняться на ноги Елене. – Букаха сказал, что ты похожа на вашу царицу, которую унес Змей.

Если бы Елена успела подняться, она бы упала.

– Что?!..

– Хм… Я так и думал… Этот ваш дурень воевода пытался набить себе цену. Разве может такая замухрышка, как ты, даже укравшая господское платье, быть похожа на свою хозяйку – самую прекрасную женщину мира, если не врут? Хотел бы я когда-нибудь взглянуть на нее… Поскорей… Наверняка ведь брешут длинные языки. Кстати, а ты-то кем тут будешь? Кто ты, храбрая замарашка? Признайся. Горничная? Посудомойка? Кухарка? Белошвейка?

– Я царица, – презрительно вырвалось из уст мгновенно захлопнувшей рот обеими руками Елены, но было поздно.

Чернослов поверил не словам – ее реакции на них. Глаза его моментально вспыхнули хищным огнем, и он отступил на шаг назад, как будто хотел получше разглядеть жертву перед последним броском.

– Царица?… Царица?… Ты – царица? – недоверчиво, но скорее, уже по инерции, нежели от реального чувства, прищурился он – как в оптический прицел заглянул. – Не может быть… Она не могла ошибиться… Ушам… глазам своим не верю! Ты – царица… Елена Прекрасная… Надо же… Так значит, не врал подлец Букаха, а? Самая настоящая царица… – снова повторил он и расхохотался. – Ну и ну… А кто же тогда…

Занятый размышлениями и измышлениями, Чернослов упустил из виду, что его небрежно брошенное заклинание неподвижности быстро теряло силу.

На цыпочках Дионисий, обнаруживший вдруг, что он свободен, в несколько секунд преодолел расстояние, отделявшее его от Митрохи, вцепился ему в руку и едва слышно прошептал: «Надо забрать Елену и мы все вместе исчезнем Путями Книги!»

Тот попробовал сдвинуться с места – и не смог.