Неожиданно Джеррик поймал себя на мысли, что он охотно и даже с радостью согласился бы с юношей. Если бы он только мог поверить в существование души!

Но Джеррик всегда считал жизнь всего лишь совокупностью физических и химических процессов, протекающих в организме от момента рождения до смерти. А то, что люди выдавали за душу, с его точки зрения, было одним из биологических проявлений жизни, результатом деятельности головного мозга. Когда умирает мозг, то перестает существовать и так называемая душа.

Джеррик был уверен, что после смерти нет ничего, кроме небытия. Он превратится в прах, и мир перестанет для него существовать. А он для мира. Как будто его и не было никогда. Но ведь он был! Жил, чувствовал, размышлял, мечтал. Страдал, в конце концов! Для чего же тогда все это было? Зачем он появился на свет? Лучше бы он никогда не рождался…

— Так что, по-твоему, есть смерть? — с тоской спросил он, глубоко вздохнув. — Всего лишь окончательное и долгожданное освобождение души от плоти?

— А вы считаете иначе? — снисходительно, как показалось кобольду, произнес юноша.

Но Джеррик не любил, когда ему отвечали вопросом на вопрос, тем более в таком тоне. Он разъярился и почти закричал:

— А такие понятия, как ад или рай? Они существуют для души? Или это досужая выдумка? Такая же, как и сама душа.

— Они существуют, — спокойно ответил Альф. — Если говорить об адских муках… Я не знаю этого точно, в силу понятных причин, но мне кажется, что после смерти душа человека, запятнавшего себя убийствами и прочими смертными грехами, страдает и раскаивается. Это и есть настоящий ад. Ведь уже ничего нельзя изменить, и это вечные муки. И наоборот, когда душе не в чем раскаиваться, и ее не терзают угрызения совести…

Юноша замолчал, увидев, как страшно исказилось лицо его собеседника. Джеррик едва сдержался, чтобы не закричать. Слушая рассуждения юноши о смерти, кобольд вдруг почувствовал привычный ужас. А когда он неимоверным усилием воли справился с приступом слабости, то уже был не в состоянии признать правоты своего собеседника. Все истины юноши не стоили выеденного яйца, потому что Джеррик не хотел умирать.

Чтобы не чувствовать себя побежденным, Джеррик с удовольствием убил бы юношу. Но тогда он лишился бы своего единственного козыря в игре с Фергюсом. А проиграть кобольд не мог. На кону стояло его бессмертие. И он решил отомстить по-другому.

— Кстати, ты знаешь, что в этой самой камере когда-то провели ночь перед казнью твои родители? — спросил он. — Их осудили за измену и убийство. Интересно, что сейчас испытывают их души — адские муки или райское блаженство?

По побледневшему лицу Альфа кобольд понял, что удар попал в цель. И он оказался болезненнее, чем предыдущий, направленный против Фергюса.

— Этого не может быть, — тихо произнес юноша. — Мама и папа погибли в авиакатастрофе.

— Нет, я хорошо помню, — возразил кобольд. — Борис Смирнов и Катриона. Ведь их так звали?

— Да, — кивнул юноша. — Но…

— Их казнили, бросив в жерло вулкана, — перебив его, продолжал безжалостно Джеррик. — Ужасная смерть, что и говорить! Так ведь и преступления, которые они совершили, были тяжкими. Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе об этом. А сейчас, к сожалению, мне пора уходить.

Метнув напоследок эту парфянскую стрелу, Джеррик вышел с торжествующей улыбкой. Он чувствовал себя отомщенным.

Альф остался один. Но прежнего спокойствия в его душе уже не было. Он внимательно осмотрел камеру, сам не зная, что он ищет. Ничто не подтверждало слов незнакомца. Если в этом помещении когда-либо и находились его отец и мать, то время стерло все следы, которые они могли оставить.

Из рассказов деда Альф знал, что его родители погибли в авиакатастрофе, одной из тех, которые случаются каждый год и уносят сотни человеческих жизней. Еще мальчиком он прочитал много сообщений на эту тему. И поразился тому, что самолеты гибли не только в воздухе, но и на земле. Так, самая крупная и трагическая авиакатастрофа в истории авиации произошла 27 марта 1977 года. В тот трагический день на испанском острове Тенерифе на взлетно-посадочной полосе столкнулись два Боинга 747 авиакомпаний Pan Am и KLM. Погибло 583 человека.

Но узнал он и то, что иногда некоторым людям удавалось спастись в самых ужасных авиакатастрофах, словно над ними распростер крыла их неведомый ангел-хранитель. Один из таких необъяснимых случаев произошел 12 августа 1985 года в Японии, когда неподалеку от горы Фуджи потерял управление и разбился самолет авиакомпании Japan Airlines. Погибли 520 человек, но четверым каким-то чудом удалось выжить.

Однако его родителям не повезло. Провидение не спасло их. А он, Альф, своей жизнью был обязан деду. Тот приютил в своем доме внука на несколько дней, давая его отцу и матери возможность отдохнуть от всех мирских забот на одном из океанских островов. Во всяком случае, так он сам говорил, когда мальчик подрос и начал задавать вопросы.

— Дед не мог сказать мне неправду, — прошептал Альф, кусая губы.

Но червь сомнения уже начал свою работу и точил его изнутри. В глазах и голосе незнакомца, когда он говорил, не было и тени обмана.

Однако кто-то из них — дед или незнакомый мужчина, — по какой-то причине солгал Альфу. Думая об этом, юноша внезапно почувствовал, что не сможет оставаться в неведении и дальше. Слишком долго жил он, ничего не подозревая и ни в чем не сомневаясь. Камень, брошенный незнакомцем, пробудил спящего в глубинах его души дракона. И тот разъярился. Никогда еще Альф не чувствовал в себе столько отчаянной решимости, как в эту минуту. Даже когда он очнулся в этой комнате и понял, что его похитили — неизвестно кто и непонятно почему, — он не был так зол.

Но верно было и то, что никогда еще в своей жизни Альф не был настолько зависим от обстоятельств. Его окружали каменные стены, пройти сквозь которые он не мог, как и разрушить их, уподобившись библейскому герою Самсону. Альф помнил из курса истории религии, который однажды прослушал в университете, что тот совершил подобный подвиг, когда был захвачен филистимлянами, ослеплён, закован в цепи и брошен в темницу.

— Но это мы еще посмотрим, — зло произнес Альф. — Мое терпение иссякло. Не захотят выпустить меня добром, выйду сам. Но тогда пусть пеняют на себя!

Юноша ударил кулаком в дверь. Но ему стало больно, а камень даже не дрогнул. И звук от удара оказался слишком тихим, чтобы привлечь внимание тюремщиков. Тогда он огляделся в поисках какого-нибудь твердого