– Нет. – Эльф отмахнулся. – Тут другое что-то.

– Да, – Гоббер вздохнул. – А жаль.

– Почему?

– Потому, что на «другое» магистр благословляет смертников. А еще тех, кто выполнить задание обязан. На задания, жизненно важные для ордена. Влипли мы с тобой, Элидорчик.

– Не называй меня так!

Сим призыв привычно проигнорировал.

Сим, Элидор и Кина ворвались ко мне в комнату. Их сопровождали тащившие ужин шестеро мальчишек. Как пить дать эльф заказывал. У нас с ним схожие вкусы. Я еще валялся, подумывая: вставать – не вставать? – когда эта оглобля уселась за стол и принялась закусывать с таким рвением, что вопрос был снят. Если не встать, он и за меня поужинает.

– Ну? – спросил я, вежливо вынимая из рук Элидора тарелку с понравившимся мне куском жаркого.

– Готская империя. – Вынужденный прикидываться перед Киной воспитанным существом, эльф недолго сопротивлялся. – Нам – на север. Вам – на юг.

– Угу.

Кина бросила на меня отчаянный взгляд. Но промолчала. Много бы я дал за то, чтобы посмотреть на рожу Элидора, когда он застал эльфиечку в теплой компании из пяти молодых, воспитанных дворян. Ну да ладно..

Ужинали мы молча. Даже Сим, вопреки обыкновению, не пытался вести светскую беседу, рассуждая о гусях, притонах, монастырских подвалах и отцах-настоятелях. Та еще была атмосфера за столом. Не то чтобы натянутая, но… В общем, та еще.

Готская империя. До чего же отвратное государство! О чем, интересно, в Белом Кресте думали, когда эльфа с гоббером туда отправляли? Да, собственно, какое мне дело? Раз послали – значит, послали. Будь моя воля, я бы Элидора еще и не туда послал. Будь моя воля…

Кто, скажите на милость, может запретить мне поступать так, как я считаю нужным?!

Да никто. Разобраться бы только в том, что я считаю нужным.

«Есть понятия «хочу» и «надо». Но еще есть понятие «должно»…

– …Есть еще понятие «должно». – Ахмази сидел на подушках, поджав ноги, чистил персик и поглядывал на Эльрика хитрыми черными глазами. – Это когда твои представления о чести и твои желания перестают иметь значение. Ты делаешь то, что велит тебе разум. А потом остается совесть как проклятие, и по ночам демоны тревожат твои сны.

– Мои не тревожат. – Шефанго пожал плечами.

– Значит, ты счастлив, – улыбнулся Ахмази. – Тебе пришли вести.

– Откуда?

– С далекого Запада. Из государства, где живут люди, закованные в железо.

– Из Готской империи, что ли?

– Да. Ты называешь ее так. Мой человек отвозил туда твое письмо. И вернулся с ответом.

– Где он?

– Здесь. – Евнух щелкнул пальцами, и в дверь просочился низенький, тощий мужчина в запыленной одежде. Он не стоял на ногах от усталости, но, похоже, готов был по первому приказу снова сесть в седло.

– Говори, – кивнул Ахмази.

– Эльрик. – Гонец прикрыл глаза, и лицо его застыло безжизненной маской. – Похоже, у нас беда. – Муэлит говорил по-готски, не понимая языка, не зная, что он рассказывает, но запомнив услышанное в точности-до последнего слова.

Шефанго подобрался, вцепившись взглядом в гонца и не замечая нахмурившегося Ахмази.

– Ходят слухи, что «Бичи» собираются наведаться к нам целым отрядом. Я боюсь, они наконец-то поняли, кто мы такие. Прости, что беспокою тебя, но, кажется, нам сейчас очень нужна твоя помощь. Мне жаль, что так вышло. – Эльрик отчетливо различил в бесстрастном голосе посланца чуть смущенные интонации Алана. – Но, пожалуйста, постарайся приехать. Если успеешь. Алан Серый.

Гонец замолчал.

Ахмази махнул рукой, и он выскользнул за дверь.

– Два дня! – бросил ему вслед евнух.

– Велика твоя щедрость. Ахмази, – машинально съязвил де Фокс. – Он скакал без передышки больше месяца, а ты даешь ему целых два дня отдыха.

– Хороший гонец должен работать. Кто он, этот Алан из страны готов?

– Оборотень. – Эльрик потянул ленту, удерживающую волосы. Тряхнул рассыпавшейся по плечам гривой и начал заплетать косу.

– Кто такие «Бичи»?

– Люди, которые убивают оборотней.

– Зачем? Из перевертышей выходят отличные бойцы.

– Я не знаю зачем, Ахмази.

– Ты поедешь?

– Да.

– Ты нужен мне здесь.

– Да.

– И тем не менее…

– Да.

– Знаешь, Секира, иногда ты бываешь удивительно многословным. Я скажу магу, чтобы он построил «коридор».

– Спасибо.

– Не за что. Там, на Западе, не забудь, что твой дом в Эннэме.

Принц улыбнулся. Перетянул конец косы кожаным шнурком.

– Я постараюсь вернуться пораньше, Ахмази. Но ничего не обещаю.

– Лучше бы обещал. – Евнух поднялся на ноги. Посмотрел на сочащийся соком персик и сунул его в рот целиком.

– …Угу у ой оои! – промычал он в закрытую дверь, вытирая о роскошный халат липкие пальцы. За дверью поняли. Зашуршали удаляющиеся шаги.

– Я сказал: «мага в мои покои», – перевел Ахмази озадачившемуся Эльрику. – Скажи, когда соберешься. – Он покрутил пальцами над блюдом с фруктами. Выбрал очередной персик и, поклонившись, ушел.

«Значит, „Бичи“ пронюхали. – Эльрик натянул кольчугу. Застегнул наручи и наплечники. – Как, интересно? Наверняка донес кто-то. Говорил я Алану, уезжать из империи надо. Говорил… Да когда ж меня кто слушал?» Он вышел из «коридора» на опушке хмурого леса. Вывел упирающуюся лошадь. Оглянулся. Совсем близко был просторный двор его дома в Аль-Бараде. Напряженно вытянувшись, стоял у радужно мерцающего тоннеля пожилой маг в домашней одежде. Ему потребуется теперь не меньше недели, чтобы восстановить силы. Чуть поодаль маячил Ахмази. Смотрел выжидающе: может, вернешься?

Эльрик сел в седло и поехал к дороге, мелькавшей в просветах между деревьями. Больше он ни разу не обернулся.

Алан вышел из ворот, едва лишь шефанго проехал околицу убогой, маленькой деревушки. Пошел, почти побежал навстречу. Лошадь под Эльриком шарахнулась от неожиданности, раздувая ноздри. Принц успокоил ее. Спрыгнул на землю.

– Здравствуй. – Он разглядел желтые огоньки в глазах оборотня и нахмурился. – Что произошло?

– Берту убили, – тихо прорычал Алан. – Два дня назад. Я нашел ее в лесу. Она в людском обличье была, Эльрик, понимаешь?

– Понимаю. Пойдем в дом. – Принц огляделся, и торчащие над плетнями головы любопытных словно срезало его взглядом. – «Бичи» способны убить женщину?

– Они на все способны. – Алан открыл перед шефанго дверь в сени. Эльрик перешагнул порог и замер: в доме плакал ребенок.