— Осман наступает на нее, точно тигр, даже его голос становится более вкрадчивым. — Ты хочешь сказать… Так ты с самого начала знала о Полине?

— С чего ты взял…

— Я ни разу не называл тебе ни ее имени, ни фамилии. Вообще никак не упоминал о ней в наших редких разговорах.

— Даже если знала, Махдаев?! Что с того? — скулы Зары краснеют, а в глазах… испуг.

Что? Неужели Осман попал в точку?

— Это в очередной раз доказывает твою лживую натуру, дорогая женушка. Я доберусь до правды, вот увидишь. — Осман сжимает кулаки.

Зара же, видимо, не ожидавшая того, что сама подвергнется столь сильной атаке со стороны Махдаева, не находит ничего лучше, чем уйти, громко хлопнув дверью.

Лишь кидает на прощание:

— Как же ты пожалеешь, Махдаев! Вы все еще пожалеете!

Ее слова отскакивают от каменных стен и еще долго звенят в ушах. Эмоции на грани — это всегда… сложно и порой неподъёмно для нервной системы.

— А почему Зари прицепилась к Ками? — нарушаю я молчание первой.

— Ками ее с первого дня невзлюбила и была против брака. А у семейства Тагира девиз по жизни: кто не с нами, тот под нами. Ну и Зара решила оказать помощь своему великовозрастному дяде, который одержим идеей сделать Камилу своей женой.

Смотрю на Махдаева и понимаю, что… у меня нет слов. Даже ни одного неприличного, потому как… это настолько сложно, дико, аморально, что в голове не укладывается. Как же люди любят все усложнять!

Разве любовь подразумевает под собой причинение боли другому человеку?

А может это и не любовь вовсе, просто одержимость?

С другой стороны, понимаю, что даже не могу рассердиться на Зару — ее в чем-то даже жаль…

— Бедняжка, — отзываюсь с чувством, кивая в сторону двери, за которой скрылась жена Махдаева.

— Вот дает! Нашла кого жалеть — эта змея еще себя покажет. Если вовремя не выпрыснуть весь ее яд, есть риск, что она впрыснет его прямо в меня или в тебя.

— Тебе обидно, что я жалею ее? — лукаво смотрю на Османа.

— Не представляешь как! — наигранно хватается он за сердце.

Надо же, мы снова начали шутить. Это так непривычно, спустя столько времени нашего негласного противостояния…

— А что теперь будет с Камилой? Неужели Заур все-таки женится на ней?

— Только через мой труп. Есть у меня одна идейка…

Осман уже не выглядит таким разбитым, поэтому и у меня после его слов появляется маленький отблеск надежды, что с его сестрой все будет хорошо. Все заслужили свое счастье, ведь так?..

— И что за идея? Только не говори, что это опасно и рискованно…

— Других точно не водится. — Улыбка Османа становится шире, совсем как у мальчишки, замышляющего очередную шалость.

— Очень смешно.

— А ты переживаешь за меня, Огонёк?

— Вот еще. — Фыркаю, задрав носик, но…На самом деле я очень переживаю за Махдаева, только признаваться в этом ему пока не собираюсь. — Так что ты придумал?

— Ну… нет невесты — нет свадьбы, не так ли?

— То есть как это, нет?

— Почему Заур считает, что только ему можно соблюдать древние традиции? Я сейчас…

С этими словами Осман направляется в сторону раздевалки. Ничего не понимаю, говорит какими-то загадками.

Идти за Махдаевым не решаюсь, потому как, скорее всего, он идет переодеваться.

Ой, тут такие страсти бушевали, что я и забыла о том, что Осман расхаживает полуголый, с одним полотенцем на бедрах.

Спустя пару минут он появляется уже одетым (спасибо, что перестал смущать меня своим идеальным прессом и… ох, а тело-то помнит…) и с сотовым в руках.

— Динар, я знаю, что нужно делать, — говорит Осман, набрав Багирова, который откликается сразу — видимо, ждал звонка. — Ты сегодня украдешь Камилу и увезешь куда-нибудь подальше, в теплую страну. И в этот раз все будет по-настоящему, без всяких фиктивных браков.

Весь остаток дня проходит в волнительном ожидании, которое подпитывается зарождающейся надеждой на то, что все будет хорошо.

«За черной полосой всегда следует белая», — так всегда говорила наша мама, когда мы с Васькой расстраивались по пустякам.

Удивительно, как за такой короткий промежуток времени, все в нашей жизни успело поменяться.

Думаю об этом пока кормлю Каришку грудью… Девочка моя, такая ласковая и нежная, лежит рядом и смотрит на меня своими папиными глазками, словно все-все понимает. Почему-то рядом с ней все тревоги отступают, становится спокойнее и легче на душе.

Интересно, у Багирова все получится? Осман успокоил меня, сказал, что Динар знает их семейное гнездо так же хорошо, как свой собственный дом. Очень надеюсь, что у них получится это провернуть, ведь малышка Камила тоже заслуживает счастья.

— Когда-нибудь ты познакомишься со своей замечательной тетей, — улыбаюсь я дочурке, мягко коснувшись на ее крохотного носика.

Слава богу, в доме у Милы Захаровны есть на что отвлечься. Сытая и довольная Карина исследует почти весь дом, передвигаясь на четвереньках и к вечеру так устает, что засыпает прямо на диванной подушке и с яркой погремушкой в руках.

Иду ее укладывать, после чего отправляюсь в душ, чтобы смыть с себя всю накопившуюся за день усталость и отдохнуть. Наверное, ждать Османа сегодня бесполезно — он обещал, что вернется, но предупредил, что дело может затянуться и до утра.

Мила Захаровна заботливо предоставила нам с Кариной целую гостевую комнату, а Ваське выделила отдельную спальню в дальнем крыле — там ей удобно и спускаться, и заниматься домашней работой…

Ох, Васька. Знаю я, как она занимается домашкой. Когда проходила с Кариной мимо ее комнаты, там уже сидел Артём и весьма по-взрослому держал ее за руку. Надо будет поговорить об этом с Османом, уж ему ли не знать, что из себя представляет его племянник. Возможно, он объяснит ему, почему не стоит заигрываться с такими девочками, как моя Василиса.

Закутываюсь в белоснежный халатик, висящий на стене и чуть просушив волосы полотенцем, иду в спальню. Ощущение прямо как в детстве — хочу поскорее лечь спать, чтобы наступил новый день.

Но моим планам не суждено сбыться, потому как рядом с кроваткой дочери сидит Осман.

— Что ты тут делаешь?

Глупо, наверное, задавать такой вопрос тому, кто является отцом твоей дочери? Я не специально, я по привычке. Плюс у меня рядом с малышкой всегда