регионе в руки Афин. Фемистокл, несмотря на свои военные заслуги, не вернул своего прежнего положения, зато в Афины вернулся ранее изгнанный Аристид.

Непростой военный Эллинский союз был распущен через три года после окончания войны. У Спарты были проблемы дома в Пелопоннесе, и в любом случае спартанцы не любили удаляться от своей территории. Поэтому Афины стали повсеместным лидером греков и вместе со своими союзниками образовали Делосский союз. Сын Мильтиада, сослужившего Афинам хорошую службу в первой персидской войне, стал военачальником в этом союзе. Этот союз был практически эксклюзивно морским, причем Афины обеспечили основную часть кораблей, организовали финансовое обеспечение, определили политику. Как и со всеми союзами, не обошлось без напряженности и конфликтов, в первую очередь по инициативе жителей небольших территорий и островов, которые считали, что они всячески способствуют славе Афин, ничего не получая взамен. Тем не менее, организовав этот союз, Греция ближе всего подошла к настоящему единству, основанному на греческом национальном самосознании.

Делосский союз стал краеугольным камнем власти, на котором Афины на протяжении следующих пятидесяти лет построили цивилизацию, – ей весь мир воздает должное до сих пор. Всего пятьдесят лет. Но именно в этот короткий период буйно расцвели искусства, литература, философия и математика, возникли теории о формах, параметрах и концепциях, интеллектуальных и эстетических, на которых основан западный мир.

Х. Д. Ф. Китто в труде «Греки» подводит итоги этих лет, наступивших сразу после Саламина и Платей. «В торговле и промышленности Афины быстро догнали другие греческие города, которые намного обгоняли их; сочетание аттического вкуса и ума с центральным положением города, прекрасными гаванями и завоеванным господством на море было воистину грозной силой. Кроме того, Афины, как Лондон, имели не поддающиеся точному определению преимущества, произошедшие от принципиальности горожан и здравого смысла. В художественном плане тоже открылся новый мир. Долгая борьба с бронзой и мрамором довела архитектуру и скульптуру до классического совершенства, задачей афинских художников стало соединение ионической элегантности и дорической силы. Афинские гончары и художники приближались к периоду своего величайшего триумфа. А самое афинское искусство из всех, трагическая драма, становилось более уверенным и волнующим с каждым годом…»

Уход Персии из Эгейского моря стал важным моментом в средиземноморской истории. Как пишет в энциклопедии «Британика» Эдуард Мейер, «катастрофы Саламина и Платей определенно поколебали наступательную мощь империи. Центр тяжести в мировой истории переместился из Суз и Вавилона в Эгейское море, и персы понимали, что, несмотря на всю их отвагу, они отныне должны считаться с присутствием врага, превосходящего их по силе оружия и интеллекту, которого они не смогут одолеть одной только мощью».

Придворные интриги, убийственные междоусобицы, коварство гаремной политики (бич Востока на протяжении веков) – все это внесло вклад в упадок Персии и качество ее цивилизации. Тем не менее в стране продолжали рождаться храбрые и честные люди, и, как греки довольно скоро уяснили, едва ли имело смысл бросать им вызов в военных авантюрах, и уж точно не вблизи их границ. В шестилетней войне 460–454 годов до н. э. афиняне попытались отобрать у персов Египет с помощью своего мощного флота, но потерпели неудачу. В этой авантюре они лишились 200 кораблей и всех своих солдат. Финикийцы, все еще составлявшие ядро персидского флота, смогли чувствовать себя отмщенными за Саламин.

Персия продолжала господствовать на Ближнем Востоке до того, как приход Александра Великого изменил облик этого мира. Геродот завершает свой исторический труд рассказом, ясно показывающим, что он (и, предположительно, многие другие разумные греки) сохранил глубокое уважение к компетентности персов. Он рассказывает, как богатый и влиятельный перс пришел к великому Киру и заявил, что поскольку Персия теперь является самой могущественной страной в мире, то персы должны переселиться из своей горной бедной страны в какую-нибудь богатую плодородную долину. «Кир не удивился предложению и велел его выполнять. Тем не менее он советовал персам готовиться к тому, что они больше не будут владыками, а станут рабами. Ведь, говорил он, в благодатных странах люди обычно бывают изнеженными, и одна и та же страна не может и производить удивительные плоды, и порождать на свет доблестных воинов. Тогда персы согласились с мнением Кира и отказались от своего намерения». Они предпочли, сами владея скудной землей, властвовать [над другими народами], чем быть рабами на тучной равнине».

Персы в конце концов позабыли о добродетелях скромности и мужественности, о которых говорил Кир. То же самое, хотя и позднее, произошло со спартанцами. А тем временем афиняне, обладавшие неиссякаемой любовью к жизни и тонкой визуальной восприимчивостью, изменили мир. Тем не менее именно спартанцы в итоге поставили Афины на колени. «Ничего лишнего» – такова греческая максима идеальной жизни. Они ценили ее так высоко, вероятно, потому, что сами, обладая страстными и склонными к излишествам натурами, были от нее бесконечно далеки.

Часть вторая

Чем больше прокручиваю в своем мышлении дела нынешние и былые, тем больше замечаю абсурдность человеческих деяний с любой точки зрения.

Тацит. Анналы, книга 3, 18

Глава 1

Богиня и остров

Ее рощи располагаются на возвышенностях, а поклонение ей – это поклонение самой жизни. Она останется на все времена богиней жителей Средиземноморья. Самая древняя из богинь, богиня плодородия, изначально господствовала над всем морем. На Ближнем Востоке и в регионе Эгейского моря ее культ долгое время был главенствующим. На Крите минойцы поклонялись ей, как лунной и змеиной богине, властительнице зверей, повелительнице дикой природы. Ей поклонялись на Мальтийских островах со времен неолита. Ее изображения словно предлагали людям размножаться, позволить домашнему скоту заняться тем же самым и обеспечить плодородие полей. Она была сугубо мирной богиней. На Мальтийском архипелаге во время ее беспрерывного правления, длившегося почти тысячелетие, не было ни одной войны между сельскохозяйственными поселениями. Не найдено ни одного экземпляра оружия того периода, и ни в одном из посвященных ей храмах не обнаружено разрушений, выполненных человеческими руками.

Вторжение в Средиземноморье северян, и среди них предков дорийских и ионийских греков, изменило стиль жизни. Пришельцы принесли с собой воинственного небесного бога, имевшего в своем арсенале громы и молнии. Перед этими захватчиками с пантеоном богов и богинь, где доминировали мужчины, древняя богиня-мать, которой поклонялись примитивные люди каменного века, оказалась бессильной. Ее влияние упало, хотя впоследствии она была поглощена и вновь возродилась под разными именами во многих формах. В конце концов она одержала верх, как богиня любви, Святая Дева, родившая божественного сына.

На западе Сицилии, на вершине горы