Судя по этим и другим репликам, большинство пассажиров эту идею немедленно взяли на вооружение.

– Друзья мои!.. – Гуров поднялся с места и огляделся по сторонам. – Нам это кажется несколько излишним… И прежде всего потому, что специфика нашей работы не терпит какого-то шума, привлечения чрезмерного внимания к нашим скромным персонам. Нам достаточно сказанного вами лично. Мы рады, что смогли вам помочь. Спасибо за вашу признательность, но прессу и телевидение давайте подключать не будем.

– И вы совершенно правы, – с каким-то язвительным подтекстом неожиданно вмешался в разговор сухопарый гражданин с плешью на затылке, в больших, «директорских» очках и с бесформенными, оттопыренными ушами. – Вы ведь прекрасно понимаете, что совершили серьезную ошибку, действуя именно так. Ведь вы, по сути, будь граната настоящей, подвергли смертельному риску жизни всех нас. Не так ли? А это, разумеется, может иметь для вашей карьеры очень серьезные последствия. Так что с благодарностями и восторгами и впрямь лучше погодить…

– Это что же получается?!! Этой гнусной твари нужно было позволить глумиться над людьми, куражиться, издеваться, творить черт знает что? – звенящим от возмущения голосом, вскочив с кресла, вскричала девушка в белой кофточке. – Вы что несете?! Он же выдернул чеку из своей гранаты, и если бы она была настоящей, то могла выпасть из его руки в любой момент. Мы бы погибли в любом случае! И еще… Да по мне, лучше бы он меня убил, чем я досталась бы этому дефектному уроду!

– Вот! – Плешивый гражданин назидательно воздел палец. – Вот она, причина того, что сегодня здесь произошло. В этом повинны такие, как вы. Это был протест человека, душа которого уязвлена несправедливыми ярлыками, навешанными на него окружающими. И если бы к нему относились не свысока, а гуманно, с пониманием…

– Я бы, конечно, отнесся к этому чмо с пониманием, – откликнулся со своего нового места бывший сосед гомункулуса по креслу, – но только пусть он сначала в баньку сходит, отпарится как следует. Около него ж сидеть невозможно! Я не знаю, когда последний раз он мылся, но то, что от него прет, как от немытого борова, – факт законный. Чего он на женщин обижается, если им и последняя синюха побрезгует?! А ты, пустобрех хренов, чем трепаться про гуманизм, вон лучше рядом с ним посиди минут десять. Я посмотрю, что после этого запоешь!

– Слышь, умник?! – с места поднялась пожилая женщина в деревенском цветастом платке и заговорила, яростно тыча пальцем в сторону плешивого. – Ты, часом, не из таких вот «правозащитничков», которые не людей защищают, а бандитов отмывают от крови? Это ж такие, как ты, выгораживали Басаева, Радуева и всяких других, кто над людьми измывался, да от них за это деньги большие получали. Я ж сама из тех краев и хорошо помню, как бандиты девчонок наших на бесчестье и смерть уводили в горы сотнями! И хоть бы одна шкура за них вступилась. Куда там! Только и приезжали за доллары главарям бандитским жопу лизать. Так что сядь и примолкни! А то я за себя не ручаюсь!..

Плешивый «гуманист», что-то бубня про значимость толерантности, с оскорбленным видом опустился на свое место. Но в салоне еще долго кипели эмоции, время от времени перехлестывая через край. Извещенный бортпроводницами о том, что в салоне самолета порядок полностью восстановлен, из пилотской кабины выглянул командир экипажа. Немного послушав мнения и суждения пассажиров, он что-то сказал стюардессе и снова скрылся в пилотской кабине.

– Уважаемые пассажиры! – перекрывая шум голосов, обратилась бортпроводница. – Командир экипажа сообщил, что соответствующие службы в Домодедове уведомлены о происшедшем инциденте. Большая просьба ко всем по прибытии не разъезжаться, а встретиться с сотрудниками милиции и дать свидетельские показания об увиденном.

Уже успевший прийти в себя грязноволосый гомункулус, видимо поняв, что проиграл он окончательно и бесповоротно, сидел забившись в угол, с унылой злобой посматривая по сторонам.

Менее чем через полчаса самолет пошел на посадку. Когда он замер и стих гул турбин, стюардессы открыли дверь и объявили о прибытии в Москву. Лев и Станислав, подхватив под руки несостоявшегося террориста, повели его к выходу. Держа того под руку, Гуров шел по проходу, встречаемый десятками пар глаз. Неожиданно среди пассажиров, сидевших ближе к хвосту самолета, он заметил странно знакомое лицо.

Человек с южными чертами внимательно, даже с каким-то любопытством рассматривал их со Стасом. Лев тут же понял, что где-то его уже видел. Однако было совершенно непонятно, когда и при каких обстоятельствах это могло произойти. Короткая, аккуратная прическа, гладко выбритое лицо, хорошо сидящий костюм и правильно подобранный галстук придавали незнакомцу интеллигентность и некоторую даже значимость. Он напоминал директора «вышесреднего» лицея или руководителя отдела какой-нибудь провинциальной районной администрации.

Опера, кивнув на прощание стюардессам, вышли на трап и увидели у его подножия нескольких человек в милицейской форме, а также стоящую поодаль «Газель» с мигалками на крыше. Передав двум сержантам «террориста» и его «гранату», опера пошли на посадку в аэродромный автобус. Судя по возбужденно-счастливым лицам большинства находящихся в нем, пассажиры наслаждались ощущением под ногами устойчивой, надежной земной тверди. В автобус вошел милицейский капитан, который обратился с просьбой «проявить гражданскую сознательность при даче свидетельских показаний».

Впрочем, на этот призыв откликнулись далеко не все. После того как миновала опасность и улеглась волна гнева, многие вдруг вспомнили о своих неотложных делах. В их числе, как заметил Гуров, оказался и тот загадочный тип, который показался ему знакомым. Незаметно, вполголоса объяснив капитану причины того, почему им сейчас вовсе не до роли свидетелей, опера решили на всякий случай проследить, куда и на чем уедет неизвестный. Удачно миновав редуты телевизионщиков и фотокорреспондентов, поджидавших прибывших в здании аэропорта, они быстро определились, кто из них куда идет. Стас помчался в багажное отделение за их дорожными сумками, а Лев продолжил наблюдение за интеллигентно-представительным гражданином.

Тот безмятежно шествовал по аэропорту, направляясь к выходу, где располагалась стоянка такси. В его руках был один лишь большой черный кейс и борсетка, болтающаяся на запястье. Он казался абсолютно беззаботным и даже несколько рассеянным. Лев следовал за ним на некотором отдалении, стараясь не попасть в поле зрения неизвестного. Выйдя на крыльцо, Гуров наблюдал за тем, какое тот выберет такси. Пройдя мимо нескольких машин, неизвестный сел на заднее сиденье новенькой «Волги», в последнее мгновение окинув внимательным, оценивающим взглядом прилегающую территорию. Но Лев, предвидевший подобное, уже успел укрыться.

Теперь он знал наверняка, что их бывший попутчик по авиаперелету явно не тот, кого пытался из себя изобразить. Впрочем, он так и не смог припомнить, где и при каких обстоятельствах они встречались. Взяв на заметку номер такси, Гуров обернулся назад и увидел Станислава, торопливо выходящего из стеклянных дверей с вещами в руках.