Над городом раскатился колокольный звон, возвещающий начало торжественного шествия. Я задумалась, не стоит ли покинуть комнату и спуститься по лестнице самой — меня раздражало, что я вынуждена ждать стражников. Я представила, как в одиночестве бреду к собору посреди толпы, нарушая этим все существующие протоколы, и тут же передумала. Церемонии значили в Джеру всё. И что-то шло категорически не так.

Вскоре до меня начали доходить шепотки. Они поднимались с улиц и площади и заползали по крепостным стенам в приоткрытые балконные двери. Я в очередной раз прокляла свою способность слышать чужие мысли, будто собственные.

Свадьбы не будет. Король передумал. Ее отец против. Лучше бы короновали леди Фири — самую красивую женщину в Джеру. Леди Корвин даже не может говорить. Она немая, бедняжка. Король опять где-то пропадает…

Шепот, шепот, шепот. Разговорам не было конца, и они жалили меня разъяренными осами. В итоге я захлопнула балконные двери и раскрыла книгу, чтобы заменить чужие слова в голове чем-нибудь по собственному выбору. Но сосредоточиться не получалось. Меня все больше и больше обуревал страх. Затем в коридоре послышались тяжелые шаги, и в комнату, коротко постучавшись, вошел Кель. Он был в своем лучшем наряде, в начищенных до блеска сапогах и с тщательно зализанными назад волосами, однако выражение его лица было скорее похоронным.

— Я не могу найти Тираса.

Я отложила книгу и со всем возможным спокойствием поднялась с кресла, чтобы констатировать очевидное. Он не смог переродиться. Кель поморщился. Ему не нравилось, что я тоже посвящена в тайну Тираса, но он слишком долго нес ее бремя в одиночку, и теперь его неприязнь граничила с облегчением.

— Боюсь, что так, — ответил он тихо.

Ты его видел? Кель вскинул глаза, и я поняла, что он истолковал мой вопрос верно. Я спрашивала, не видел ли он орла.

— Нет.

Законы Джеру не запрещают убивать таких птиц. Что, если его ранили? Кель выругался и, протопав к балкону, настежь распахнул двери, будто надеялся, что Тирас вот-вот в них залетит.

— Ты можешь его позвать? Так же, как звала вольгар?

Я была поражена, что он знает о моем участии в битве. Сколько еще воинов слышали, как я приманивала птицелюдей? Даже в птичьем обличье, он больше человек, чем птица. Вольгары просты. Тирас — нет.

— Пусть так. Но в последнее время он бывает птицей так же часто, как человек. Может быть, даже чаще, — пробормотал Кель, и у меня оборвалось сердце.

Я вышла на балкон и обратила лицо к небу. Затем закрыла глаза и подумала о птице с точеной белой головой и черными перьями. Память с легкостью воскресила широкие крылья, окрашенные на концах алым, и я со всей страстью попросила эти крылья вернуться ко мне. Я сосредоточилась на слове, которое подарил мне Тирас во время той ночной прогулки, когда вел к маленькому домику в лесу. Дом, — говорил он. — Дом.

Вернись домой, Тирас, — взмолилась я. — Вернись домой. Но я ничего не почувствовала. Ни одной связующей нити, ни шепотка на ветру, ни даже сердцебиения. Солнце начинало клониться к западным холмам, а Тирас, где бы он ни был, оставался вне досягаемости. Я его не чувствую. Если он рядом, то не в птичьем облике.

Кель снова чертыхнулся и отошел от балкона.

— Лорды настаивают на начале шествия.

Они знают, что короля нет?

— Да. И хотят публично унизить его.

И меня.

— Боюсь, на тебя им плевать.

Ну разумеется.

— Их цель — любыми средствами опорочить короля, а согласно традициям, ты должна пройти весь путь, чтобы стать королевой.

Я не понимаю.

— Объявление было сделано. Дата назначена. Колокола отзвонили, час настал. Невеста должна прийти в собор до заката, преклонить колена перед алтарем и ждать. Если король не придет, ты не станешь королевой. Никогда. Это будет официальным заявлением, что он… переменил свое мнение.

А если я не пойду?

— Это будет официальным заявлением, что ты отвергаешь короля и его королевство. С тем же результатом. Ты никогда не станешь королевой.

Но сохраню достоинство.

— Да. — Кель поджал губы. — А Тирас будет всенародно опозорен. Чего Палата лордов и добивается.

Его место займет мой отец.

— Тирас потеряет трон как публично отвергнутый, ты его не получишь в любом случае, а твой отец следующий в очереди на престол. Гениально.

Кель всем своим видом излучал отчаяние и безысходность. День и без того был теплым, напряжение же воина наполняло комнату почти нестерпимым жаром.

— Как ты поступишь, Ларк?

Впервые Кель обратился ко мне по имени. Тоска в его голосе неожиданно умерила мое беспокойство. Он просил меня принять решение, но оно было очевидно. Я пойду. И буду ждать у алтаря.

— А если Тирас не появится?

Тогда я пойду обратно. Губы Келя дрогнули при этом простом ответе. Затем он медленно выдохнул.

— Так тому и быть, — сказал он с легким поклоном, взял меня под руку и повел к выходу.

* * *

У замковых ворот нас приветствовали члены Палаты лордов, которые собрались благословить невесту, прежде чем свадебная процессия двинется к собору. Они прибыли в Джеру еще несколько дней назад — вместе с подарками и приличествующими случаю пожеланиями, — но под блестящей оберткой скрывались интриги и заговоры. Я чувствовала слова, которыми они обменивались между собой и которые не были предназначены для ушей короля.

Отец немедленно выступил вперед и протянул ко мне увешанную драгоценностями руку. Кель поклонился и, шагнув в сторону, принялся напряженно разглядывать небо.

— Дочка, — сказал отец.

Его взгляд мельком пересекся с моим и застыл где-то у меня над плечом. Затем он нагнулся, будто бы для объятия, но вместо этого приблизил губы к моему уху. Следующие его слова заставили меня вздрогнуть. — Я клялся твоей матери, что сберегу тебя. Неужели ты заставишь меня предать ее память?

А меня ты предашь? — подумала я, но он, конечно, не услышал.

— Король не тот, кем кажется.

Какой чудесной парой мы будем.

— Я заберу тебя домой, в Корвин. Тебе нужно лишь дойти до собора, и все будет кончено. Король никогда не появится.

Его рука сжимала мою почти до синяков, хриплый голос отзывался в ушах вороньим карканьем, а разум — как и в прошлый раз — источал слово смерть.

Что ты наделал, отец?

— Лорд Корвин, время поджимает. Позвольте и нам поздравить вашу прелестную дочь, — промурлыкал лорд Бин Дар, за спиной у которого маячили лорд Билвик и лорд Голь.