Португалец благодарно кивнул.

— У меня есть номер твоего мобильника. Если мне что-то понадобится, я позвоню. — Затем он показал назад через плечо большим пальцем и сказал, напутствуя: — И позаботься, чтобы мы все не угодили в каталажку.

Себаштиану вернулся в столовую и уселся за стол. Морантес разговаривал по телефону.

— Что тебе вздумалось пугать детишек? — упрекнул он Беатрис.

Женщина фыркнула и засмеялась:

— Профессура хорошая, легаши плохие.

Себаштиану ссутулился, и по лицу его скользнула гримаса боли.

— Спина ноет? — участливо спросила Беатрис.

Себаштиану покачал головой.

— Ерунда. Определенно, — продолжал он со вздохом, — я не отказался бы сегодня вечером проветриться. Я просидел взаперти несколько дней, и мне не мешает отвлечься. В газете я читал, будто в кафе «Централ» дают хороший джазовый концерт. Пойдешь?

Беатрис мягко улыбнулась, не размыкая губ, уголки сочного рта дрогнули.

— Конечно.

Морантес дал отбой и звучно хлопнул в ладоши.

— О чем речь? — вмешался он в разговор.

— О последнем трупе, — не моргнув глазом откликнулась Беатрис. — Продолжаем.

— Ладно, — согласился Морантес, хотя Себаштиану показалось, что на губах агента НРЦ обозначилась ироническая ухмылка. — Обсудим за ужином, а то я умираю от голода.

— Пятый круг, — ровным тоном говорил Себаштиану, расставляя тарелки на столе. — Вспыльчивый цыган с бесконечным числом задержаний за плечами, «гневный», в терминологии Данте, причастный к миру наркобизнеса, умер, захлебнувшись грязью. Что вы обнаружили на месте преступления?

Беатрис перечислила по памяти:

— Прежде всего серебряную подкову с запиской. В принципе в Мадриде есть лавочки, где можно найти такого рода товар, но нам пока не повезло. Плюс отпечатки подошв и протекторов, прядь волос. Наверное, Гарсиа пытался сопротивляться. И ни одного свидетеля. Один наш человек в течение двух дней опрашивал жителей квартала, но там все как один слепые, глухие и страдают амнезией. Как обычно.

— С корнями? Я имею в виду волосы, разумеется, — уточнил Морантес.

Беатрис кивнула, и Себаштиану улыбнулся. Только волосы ничего не дают; без корней невозможно установить ни пол, ни даже возраст, а цвет, скорее, может сбить с толку, чем помочь, учитывая многообразие оттенков пигментации. Конечно, вероятность, что структура волос у двух разных людей совпадет, ничтожно мала, но без корня нельзя сделать полноценный анализ ДНК, а в суде неполная экспертиза не считается доказательством.

Себаштиану разложил по тарелкам бутерброды, салат и паштет и наполнил рюмки риохийским вином.

— Хорошо. Когда будет готов анализ проб ДНК?

Сравнение образцов ДНК из проб мочи, взятых с мест убийства Мартинеса и Хуана Аласены, с результатом анализа волос даст точный ответ на вопрос, совершил все три преступления один человек или убийц больше.

— Через несколько дней, не раньше. У криминалистов на руках материалы по делу, связанному с ЭТА, что относит его к числу наиболее приоритетных, — пояснила Беатрис. — С доказательствами, однозначно изобличающими Роса, придется подождать.

— А записка? — спросил Себаштиану.

— Как всегда, никаких отпечатков. На сей раз бумагу исследовали с помощью лазера. Зато мы нашли упаковку из-под перорального инсулина.

Коробка, по словам Беатрис, лежала посреди дороги, неподалеку от тела. Пероральный инсулин заменяет суспензию для инъекций. Очевидно, лекарство принимал убийца. Беатрис с усталым видом шлепнула на стол досье.

— Судя по всему, «предсмертная» записка отпечатана на том же принтере, что и прежние, шрифтом «курьер» размером в двенадцать пунктов. Не самый употребительный шрифт текстовых редакторов, по умолчанию чаще выставляются гарнитуры Times New Roman и Arial. Кое в чем нам повезло: убийца оставил отпечатки подошв на мягкой земле под кустом, который и уберег их от дождя. Так что мы установили даже обувную фирму и размер ноги — к лучшему или худшему, в зависимости от точки зрения.

— И? — не вытерпел Себаштиану.

— Следы не совпадают с теми, которые мы находили на месте других преступлений. Значит, еще один убийца?

Себаштиану вскочил и начал расхаживать по комнате. Он стиснул зубы и медленно выдохнул через нос.

— Мне кажется, мы должны изменить подход. Тут мы столкнулись с несколькими убийцами.

— Которые действуют весьма согласованно, — вставил Морантес. — Окончательным подтверждением станут результаты анализа ДНК из проб мочи.

— Я постараюсь ускорить дело, хотя в лаборатории завал, — пообещала Беатрис. — Скоро мы получим результаты.

Они немного помолчали, потом Морантес сказал:

— Лично мне кажется, ребята, что мы забегаем вперед. В соответствии с известной вам книгой следующей жертвой может стать член какой-нибудь секты. Каин действует с размахом и способен для большей наглядности наказать лидера этой самой секты. Что, невзирая на лица, было бы достойно уважения.

Себаштиану фыркнул и, сцепив руки на затылке, потянулся на стуле, так что захрустели шейные позвонки.

— Я просчитывал вероятности, и существует еще один вариант: мусульманин, — пояснил он. — Видите ли, хотя влияние ислама в средневековом обществе не проявлялось в явной форме, воздействие мусульманской культуры заметно сказывалось в интеллектуальной сфере и науке того времени. В таких областях, как математика, алгебра, тригонометрия, медицина и астрономия, триумфальный прорыв был совершен, когда начали переводить арабские тексты. С другой стороны, католическая церковь по разным причинам занимала непримиримую позицию по отношению к исламу, и Данте всем сердцем разделял эту точку зрения. В сущности, Данте испытывал глубочайшую неприязнь к чуждой религии не только потому, что она была далека от истинной и праведной веры. Главное, что она стала причиной нового раскола. Данте осуждал мусульманство за то, что верующие на Востоке отринули христианство, приняв учение Магомета. А его в средние века воспринимали как вероотступника. Не вдаваясь в подробности, Магомет питал глубокое почтение к личности Христа и считал его величайшим пророком. Однако когда в 610 году нашей эры Магомет начал проповедовать, римская церковь провозгласила его еретиком.

— И что из этого следует?

— Итак, первую ссылку на мир ислама в Аду мы встречаем в Песни VIII, посвященной пятому кругу. Данте и Вергилий достигают города Дита, за стенами которого «встают его мечети, багровея». Второе упоминание мы находим в Песни XXVIII, соответствующей восьмому кругу, где томятся Магомет и Али, его зять, претерпевая страшные муки: один — с распоротым туловищем, другой с раскроенным надвое черепом. Будь я на месте убийцы, я бы непременно обратил внимание на эти красноречивые указания. А мусульман в Мадриде предостаточно.