— Наоми Бэнкс, сядь прямо, — велел учитель. Он отнюдь не был строг, но досадовал на себя за то, что пригласил эту миссис Сиборн с ее рассказами о чудовищах. Затея оказалась вовсе не такой удачной, как он рассчитывал. — Ты рисуешь лучше многих здесь. Посмотрим, что у тебя получится.

«Что у меня получится…» — думала Наоми, взвешивая улитку сперва на правой, потом на левой руке; с каким удовольствием она швырнула бы этот камень прямо Коре в лоб! Да кто она вообще такая? Пока она не появилась, у них с Джо все было так хорошо — они придумывали заклятья, жгли костры. «Да она ведьма, — думала Наоми, — и я бы совсем не удивилась: вы только поглядите на ее пальто! А этот змей, наверное, ее помощник, и она притащила его с собой».

Эта злая мысль рассмешила девочку, и, когда Джоанна вернулась за парту, ее подружка, хихикая, возила кисточкой в чернильнице. «А на ночь, должно быть, привязывает его к своей кровати. И еще катается на нем». Она все болтала и болтала кисточкой в чернильнице, так что на лежавшем перед ней белом листе бумаги появились кляксы. «Да она, чего доброго, по ночам его кормит грудью!» — думала Наоми и покатывалась со смеху, сама уже не понимая, смеется ли потому, что думает смешное, — уж очень громко и неестественно она хохотала и не могла остановиться, даже заметив озадаченный и сердитый взгляд Джоанны. «Он, должно быть, здесь, у порога, за дверью, она его наверняка подзывает свистом, как фермер собак». Наоми опустила взгляд на собственные руки с белыми перепоночками между пальцами, и ей померещилось, будто они блестят от морской воды и воняют рыбьими кишками. Она затряслась от смеха, в голосе зазвенели высокие нотки, послышался нескрываемый страх. Она оглянулась сперва через левое, потом через правое плечо, но дверь класса оказалась закрыта. Кисточка описывала в чернильнице лихорадочные круги, словно кто-то другой водил рукой Наоми, парта подпрыгивала, банка опрокинулась, и вода разлилась на усеянную кляксами бумагу. «Смотрите, он тут», — думала Наоми, хохоча, и все оглядывалась через плечо (когда змей войдет, она его первой увидит!).

— СМОТРИТЕ! — выкрикнула она, обращаясь то ли к Джоанне, то ли к мистеру Каффину, который снова подошел к ней, стал хватать ее за руки и что-то говорил, но его слова утопали в ее пронзительном хохоте. — РАЗВЕ ВЫ НЕ ВИДИТЕ?

Чернила расплывались от воды, и на бумаге свернулась кольцами змея с распростертыми черными крыльями и тонкой шкурой, под которой билось сердце.

— Уже скоро, совсем скоро… — Наоми снова оглянулась через плечо, потом еще и еще, уверенная, что змей на пороге, она его чуяла, ошибки быть не могло: этот запах она узнала бы где угодно… Да и другие девочки, похоже, тоже заметили змея: Хэрриет, та, в желтом платье, хохотала и так сильно поворачивала голову, что было странно, как она не свернула себе шею, и близнецы, которые жили через дорогу от Наоми и ни с кем никогда толком не разговаривали, даже друг с другом, крутили головой влево-вправо, влево-вправо и смеялись.

Кора с ужасом наблюдала, как от парты рыжей девчонки смех распространяется по классу, миновав Джоанну, словно поток воды, огибающий камень. Казалось, ученицы услышали презанятную шутку, которую взрослые пропустили мимо ушей, — одни девочки смеялись, зажав рот рукой, другие хохотали, запрокидывая голову, и хлопали ладошками по парте, точно старухи, которым рассказали сальный анекдот. Наоми, с которой все это началось, выдохлась и теперь лишь хихикала, положив руки в лужицу воды и чернил на бумаге, то и дело озиралась через плечо и принималась хихикать громче. У малышки в желтом платье, сидевшей у самой двери, от смеха хлынули слезы; она не оглядывалась через плечо, а развернула стул, села лицом к двери, схватившись за щеки, и бубнила, судорожно вздыхая: «Кто не спрятался, я не виновата, кто не спрятался, я не виновата».

Мистер Каффин, вне себя от испуга и злости, теребил галстук, кричал: «Хватит! Прекратите!» — и в ярости оглядывался на бледную как полотно гостью, которая сжимала руку Джоанны. Наоми скрючилась и так расхохоталась, что стул покачнулся, она упала на пол, и крик ее перекрыл глупый гомон. Смех тут же начал угасать. Наоми схватилась за шею.

— Больно, — сказала она, — почему у меня болит шея? Что вы сделали?

Моргая и покачивая головой, она обвела удивленным взглядом притихших одноклассниц. Малышка Хэрриет неудержимо икала, завернув край желтого подола; одна или две старшие ученицы подошли утешить плакавшую у перевернутого стула девочку, которая держалась за опухшее запястье.

— Джоанна? — Наоми посмотрела на подругу. — Что случилось? Неужели это я? Что я опять натворила?