— Под северо-западом, — уточнила Рейчел, — вы понимаете как раз этот район, Озерный край?

— Совершенно верно. На территории приграничного графства Камберленд постоянно шли войны. И многие места, обозначенные как «опустошенные», относились к городам и деревням, уничтоженным королевской армией. Они были так отмечены, потому что собирать налоги больше было не с кого.

— Вот как? — ухмыльнулся Ковальски, поочередно прикладываясь к двум стаканам пива. — Значит, вы никогда не слышали о налоге на смерть?

Бойл удивленно перевел взгляд с Ковальски на Грея.

— Просто не обращайте на него внимания, — посоветовал тот. Профессор кашлянул, прочищая горло.

— Более внимательное изучение «Земельной описи» указало на одну загадку. Не все «опустошенные» места появились вследствие войн. Некоторые записи не имеют никакого объяснения. Все они были сделаны красными чернилами, словно кто-то хотел отметить что-то важное. В поисках ответов я почти десять лет бился над одной из таких записей, над ссылкой на маленькую деревушку в горах, от которой не осталось следа. Я искал любые упоминания о ней, но у меня создалось такое впечатление, будто все они были сознательно удалены. Я уже готов был опустить руки, но тут случайно наткнулся на одно странное замечание в дневнике некоего королевского коронера по имени Мартин Борр. Эту рукопись я обнаружил в церкви Святого Михаила. — Бойл махнул в сторону церкви, возвышавшейся над городом. — Дневник был найден во время восстановительных работ в келье, наглухо заложенной кирпичом. Сам Борр был похоронен на церковном кладбище, а все его имущество отошло к церкви. Хотя в дневнике не говорится, что именно произошло с той деревушкой, Борр намекнул на что-то ужасное, так что, возможно, «Судный день» действительно являлся более подходящим названием для этой книги. Борр даже отметил свой дневник языческим символом, благодаря которому я в первую очередь и обратил внимание на рукопись.

— Языческим символом?

Рука Рейчел непроизвольно метнулась к нагрудному карману куртки, в которой хранился кожаный мешочек с жутким содержимым.

Накрыв ее руку своей ладонью, Грей ясно дал понять, что делать это пока еще рано. До тех пор пока они не узнают этого человека лучше, не надо показывать ему находку Рейчел. Молодая женщина сглотнула комок в горле, слишком остро чувствуя своей кожей жар ладони Грея. Освободив руку, она положила ее на стол.

Бойл не заметил этого немого разговора.

— Этот символ определенно языческий. Вот, позвольте вам показать.

Обмакнув палец в пиво, он несколькими умелыми движениями нарисовал на деревянном столе круг и крест. Знакомый знак.

— Круг, рассеченный на четыре части, — сказал Грей. Удивленно подняв брови, Бойл присмотрелся к знаку внимательнее.

— Совершенно верно. Этот символ встречается во многих древних святилищах. Но обнаружить его на дневнике христианина весьма странно — это сразу же привлекло мое внимание.

Рейчел почувствовала, что они приближаются к самому сердцу загадки.

— И этот дневник помог вам отыскать потерянную деревню в горах?

— На самом деле нет. — Профессор улыбнулся. — Я нашел нечто гораздо более захватывающее.

— Что вы хотите сказать? — спросила Рейчел. Откинувшись назад, Бойл сложил руки на груди и обвел взглядом своих гостей.

— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, не объясните ли вы мне, что происходит? Что вы здесь делаете?

— Ничего не понимаю, — пробормотал Грей, изображая полное недоумение. Он еще не потерял надежду и дальше выдавать себя за журналистов.

— Не считайте меня дураком. Если вы журналисты, то я китайский богдыхан. — Бойл остановил свой взгляд на Рейчел. — К тому же, моя дорогая девочка, я вас узнал. Вы племянница монсиньора Вероны.

Потрясенная Рейчел уставилась на Грея. Тот, казалось, получил удар в солнечное сплетение. Ковальски просто закатил глаза, взял стакан и одним глотком допил содержимое.

Рейчел не видела причин притворяться и дальше. Она повернулась к профессору. Теперь было понятно, почему он так странно смотрел на нее.

— Вы знакомы с моим дядей?

— Точно. Не близко, но знаком. И я очень огорчен тем, что он по-прежнему в коме. Мы познакомились несколько лет назад на одном симпозиуме и с тех пор регулярно переписываемся. Ваш дядя очень вами гордится — сотрудник карабинеров, занимается борьбой с хищениями произведений искусства. Он прислал мне несколько фотографий, а в моем возрасте не забывают такие миловидные молодые личики, как ваше.

Рейчел виновато посмотрела на Грея. Она даже не догадывалась о том, что профессор Бойл знаком с ее дядей. Профессор продолжал:

— Я не понимаю причину этой маскировки, и перед тем, как продолжать, мне бы хотелось получить кое-какие разъяснения.

Но прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, терьер профессора глухо зарычал. Поднявшись на лапы, собака повернулась к входу в гостиницу. Дверь распахнулась, и рычание стало громче.

В холл вошла фигура, стряхивая снег с сапог.

Это была лишь Сейхан.

12 октября, 13 часов 36 минут

Осло, Норвегия

Обед завершился предостережением.

— Человечество больше не может ждать, — заявил Ивар Карлсен, стоя на подиуме в глубине зала. — Мы уже сейчас должны готовиться к катастрофе. Возможно, уже следующему поколению придется столкнуться с глобальным коллапсом.

Пейнтер сидел за столиком в углу вместе с Монком и Джоном Кри-дом. Они прилетели в Осло всего час назад и едва успели на торжественный обед, посвященный открытию Всемирной конференции по проблемам продовольствия.

Главный зал замка Акерсхус, казалось, шагнул в настоящее со страниц исторического романа. Потолок поддерживали балки, обтесанные вручную, а под ногами был пол из дубовых досок, уложенных «елочкой». Над длинными столами, покрытыми белыми скатертями, мерцали старинные люстры.

Обед состоял из четырех блюд — словно в насмешку над теми, кто собрался обсудить проблему голода. Среди блюд традиционной норвежской кухни были жаркое из мяса северного оленя в грибном соусе и ароматный лутефиск, особым образом приготовленная рыба. Монк все еще водил ложкой по тарелочке с десертом, вылавливая из взбитых сливок последние ягоды морошки. Крид нянчил в руках чашку кофе, внимательно слушая выступавшего.

Поскольку подиум находился в противоположном конце зала, Пейнтер не видел лица Ивара Карлсена, но звучавшая в его голосе пылкая убежденность казалась искренней.

— Правительства всех стран мира не успеют своевременно откликнуться, — продолжал Карлсен. — Лишь частный сектор обладает достаточной гибкостью, чтобы действовать с необходимыми скоростью и изобретательностью, которые смогут остановить кризис.