взорвались криками и аплодисментами, оглушив Даню. Он оторопело обвел взглядом зрителей, поражаясь их количеству. Обычно на такие матчи приглашались только друзья и родственники, но сейчас казалось, что здесь собралась вся Москва – те, кому не хватило сидячих мест, стояли в проходах почти до самого бортика. Вдруг сердце Дани судорожно дернулось и заколотилось так, что, наверное, его неистовое биение услышал каждый в этом зале: на втором ярусе, в самом центре, сидели его родители. Поняв, что сын их увидел, они вскочили со своих мест и замахали ему, что-то выкрикивая, но гул толпы перекрывал их слова. К горлу подкатил ком, и Даня часто заморгал, пытаясь сдержать эмоции. Они впервые пришли посмотреть его матч вместе. Первый раз мама сидела на трибунах и искренне за него болела… Она приняла любовь сына к хоккею и поддержала его. Для Дани это значило очень многое. Вот бы еще Диана была здесь… Он вздохнул, помахал родителям в ответ и отвернулся, концентрируясь на игре. Сегодня он должен показать всем, на что способен, в том числе и для того, чтобы родители им гордились.

Вбрасывание выиграла противоположная команда, и все закрутилось в мгновение ока. Хоккей был стихией – свободной, мощной, сокрушительной, которая мгновенно увлекала в водоворот, вытесняя из головы посторонние мысли. Игроки вихрем носились по площадке, Даня только и успевал следить за тем, как мастерски парни управляются с шайбой, какие обманные маневры придумывают. Он ловил каждое движение опытных игроков, пытался бороться, маневрировал, но не успевал: слишком велика была разница между именитыми игроками и ним. Адреналин в крови зашкаливал, азарт захватил все его существо, он слился со своей командой в единое целое. Клюшка стала продолжением его руки, шайба – заветной мечтой, а открыть счет стало целью жизни. В этот момент он забыл обо всем на свете, ощущая себя, наконец, на своем месте. Он находился там, где должен был быть. Хоккей – его жизнь, любовь и судьба.

Парни рубились не на жизнь, а на смерть, как будто играли не товарищеский матч, а минимум плей-офф чемпионата мира. Все были на подъеме, игра стала жестче, игроки нервничали, ведь счет по-прежнему оставался по нулям. Команды не уступали друг другу в мастерстве, и от этого напряжение поднялось до запредельного уровня. Даня не рисковал забивать сам, делая подачи более опытным игрокам, пока во время перерыва к нему не подъехал всклокоченный Назар с горящими диким огнем глазами.

– Чего пасуешь? Сам забивай!

– Нет, пока не могу, рано мне.

– Забивать никогда не рано и никогда не поздно! – Назар залпом выпил полбутылки воды и повернулся к другу. – Верь в себя и ничего не бойся. Ты же хоккеист!

В третьем периоде игроки еще взвинтили темп, нервы сдавали у всех, пару раз чуть не возникла драка, но по-прежнему никто не мог перехватить инициативу. Как вдруг Назар каким-то магическим движением ловко перехватил шайбу у соперника и дико заорал Нилу, который стоял ближе всех к воротам соперника:

– Забивай!

И точным движением передал ее ему. Никто не успел среагировать, да Даня и сам не понял, как это произошло. Он как будто со стороны видел, как понесся к воротам и, обхитрив вратаря, забросил шайбу. Рев трибун чуть не разорвал барабанные перепонки, и вся команда навалилась на Кравцова, едва не задавив его от радости.

– Я же говорил! Говорил же!!! – вопил Елизаров, что есть силы хлопая его по спине.

Нил Кравцов открыл счет в этом матче и наконец полностью сбросил груз прошлого. Больше не было сомнений. Спустя долгих два года перерыва он забил свой первый гол и поверил в то, что ему под силу абсолютно все. Даня посмотрел на трибуны. Папа прыгал от радости, как ребенок, и что-то отчаянно ему кричал, а мама сидела на своем месте и тихонько вытирала слезы. Даню переполняло такое безудержное счастье и эйфория, что он чувствовал себя всесильным, самым могущественным человеком на земле и теперь точно знал, что впереди его ждет только хорошее. В этом не было сомнений.

Команда синих победила, и Даня просто лопался от гордости, что первую шайбу в победном матче забил он.

– Ты крут, чувак! – запыхавшийся Назар налетел на него в раздевалке, еще не сняв полностью амуницию.

– Да с таким шикарным пасом кто угодно мог бы забить, – со свойственной ему скромностью ответил Даня. Ребята поздравляли его, искренне, от души хвалили, и он чувствовал себя звездой вечера.

– Не умаляй своих заслуг! – погрозил ему Назар и прошлепал к своему шкафчику.

После душа и небольшого перерыва ребят ждал фуршет на втором этаже, как раз в том кафе, где два года назад Романов подсыпал Дане триметазидин. Идти туда не очень хотелось, да Даня и не особо любил шумные гулянки, но показаться нужно было, тем более Борисыч собирался толкнуть речь, а пропустить ее – значило проявить неуважение к человеку, который так много для него сделал. Даня только успел высушить волосы и переодеться, как его позвал Санек.

– Нил, пошли быстрее, мне тебе кое-что показать нужно! – шепнул он.

– Что показать? – С некоторых пор сюрпризы Даня не слишком любил.

– Да на пять минут всего. Ничего страшного там нет, чего так испугался-то? – хохотнул Виноградов и хлопнул его по плечу.

– От тебя всего можно ожидать, – проворчал он, но все же спустился на первый этаж вместе с другом, гадая, что тот собрался показывать. Со второго этажа доносились музыка и смех, значит, веселье уже началось.

– Пошли быстрее! – подталкивал его Санек, вызывая легкое раздражение.

– Да куда мы ломимся-то, что там у тебя такое? – ворчливо спросил Даня, распахнув входную дверь центрального входа.

– А вот что! – улыбнулся во все свои тридцать два Санек, и тут только Даня увидел…

Она стояла спиной к открывшимся дверям, в летнем платье в мелкий цветочек и босоножках на невысоком каблуке. Волнистые каштановые волосы трепал теплый ветер, и девушка время от времени откидывала назад непослушные пряди.

Даня замер, не веря своим глазам. Она обернулась, и сердце ухнуло в пятки от ее взгляда, такого родного, теплого, ласкающего… Яркая улыбка озарила ее прекрасное лицо, и, не соображая, что делает, Даня бросился к ней. Подхватил на руки и закружил, крепко прижимая к себе свою любимую, дорогую девочку, которая целиком и полностью завладела его сердцем. Сколько бы времени ни прошло, эта любовь будет жить в нем всегда – Даня знал это точно.

– Дань, отпусти, ты чего, – рассмеялась она, и от ее смеха внутри стало нестерпимо горячо. Она смеется,