Ее сын почтительно склонил голову.

– Примите мои извинения, мама. Диадема смотрится безупречно.

– О, вздор, – отозвалась графиня. – Пойдемте, Хоукинс.

И, пренебрежительно фыркнув, она вышла из комнаты, а с рая горничная молча последовала за ней.

Стивен посмотрел им вслед, и на губах его появилась нежная улыбка.

– Мне никогда не удавалось ее провести. В конце концов, она всегда меня разоблачала.

Джиллиан не ответила. Мысли ее были слишком разрозненными, чтобы думать.

Что с ней происходит? Вот-вот они отправятся на ее первый светский бал, а она все сидит перед зеркалом и пялится на свое отражение. Она ожидала от себя нервного возбуждения, мурашек по коже – чего угодно, но только не этого пустого гулкого страха, затуманившего ее сознание.

«Я не боюсь», – уговаривала она себя. И это не имеет ни кого отношения к тому, что она вчера ночью так импульсивно повела себя, обняв графа. Стивен держался слишком официально. И если он не хотел, чтобы она к нему прикасалась, то ей все равно – для нее это совершенно не важно.

Но ведь ей далеко не все равно, а наоборот, очень важно шептало ее сердце. Если она не нравится Стивену, тогда что же говорить об остальных? Что говорить обо всем светском обществе?

Поэтому всю вторую половину дня она просидела у себя в комнате, стараясь успокоить свои расшатавшиеся нервы. Что же касается чепца, который она продолжала судорожно сжимать в руках под туалетным столиком, то Джиллиан и сама не знала, с чего это она вынула его из потайного места в дальнем углу своего платяного шкафа. Раньше у нее не было ни малейшего желания взглянуть на него. А два часа тому назад по неизвестной причине она вдруг почувствовала необходимо подержать его в руках.

– Аманда?

Вздрогнув, Джиллиан вернулась в реальность, и взгляд ее остановился на отражении красавца графа в ее зеркале.

– Да-а? – запинаясь, ответила она.

– Хм, я хотел извиниться за свое поведение вчера ночью.

Она напряглась; ей не хотелось слушать того, что он скажет дальше, но она была не в состоянии остановить его.

– В последнее время я был выбит из колеи. Понимаете, это такой шок – вдруг стать графом. Появляется очень много новых ограничений и ожиданий. Внезапно я осознал, что должен постоянно помнить об обязанностях, которые накладывает титул, об одежде, которую я ношу, о словах, которые говорю, и это в то время, когда на самом деле мне хотелось бы, сбросив туфли, просто валяться и плевать в потолок.

Впервые за последние два часа Джиллиан оторвалась от своего зеркала на туалетном столике, чтобы посмотреть на кого- то непосредственно, минуя его отражение.

– Так вот, оказывается, каково это? – произнесла она мучительно сухим тоном. – Разом попадаешь в ситуацию, когда за каждым твоим словом, каждым действием, каждой мыслью внимательно наблюдают и готовы их раскритиковать?

Стивен сначала удивленно взглянул на нее, а потом покраснел.

– А, ну да, – пробормотал он. – Полагаю, что для вас, женщин, это еще более затруднительно, чем для мужчин.

– Вы действительно так думаете? – сказала Джиллиан с наигранным простодушием.

Затем она вновь повернулась к зеркалу, но не потому, что хотела еще раз посмотреть на себя, а из-за того, что со своим чепцом в руках ничего другого сделать просто не могла. Она надеялась, что теперь граф уйдет, но он остался и, подойдя к ней, остановился у нее за спиной. В его синих глазах читаюсь смущение.

– Простите меня, мне очень жаль, – тихо произнес он.

– Я знаю.

Их взгляды встретились в зеркале. В глазах его угадывал растерянность, а еще – печаль и молчаливая просьба простить его. Но она не могла пойти на это, потому что ей от него было нужно нечто большее, чем простое извинение и к кие-либо утешительные слова.

Она хотела его признания. Его привязанности. В конце концов, его л… Однако ее сознание застопорилось на этом слове, которое пришло ей в голову. Этого она не хотела. Как раз этого она от него и не хотела.

– Что случилось?

– Ничего.

– Вы в этом уверены?

Недовольно вздохнув, Джиллиан обернулась – ей нужно было видеть его лицо.

– Конечно, уверена, – бросила она. – Я же не какая-нибудь бледная от страха девица, которая двух слов связать не может. Если я говорю, что со мной все хорошо, значит, так оно и есть. И если я говорю вам, что ничего не случилось, значит, ничего не случилось! Господи, как же я устала оттого, что люди не верят, что я в состоянии понимать элементарные вещи. – Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание после своей тирады и только затем сконцентрировала свой взгляд на Стивене.

Он отступил назад и, скрестив руки на груди, наблюдал за ней с выражением терпеливого удивления.

– О, ну тогда хорошо, – сказал он. – Поскольку ничего не случилось…

Губы Джиллиан скривились от ужаса. Неужели она могла действительно так истерически реагировать на него, словно какая-то полоумная? Она потупила взгляд, внезапно почувствовав себя очень глупой.

– Извините меня. Я сама не пойму, что это на меня нашло.

Он только слегка приподнял бровь, ожидая продолжения.

– Я… я хочу сказать… – Голос ее беспомощно затих.

– Я знаю, что вы хотите сказать. Вам хочется убедить меня в том, что в промежутке между общением с моей матерью и своими фантазиями вы прекрасно закалили собственные нервы.

– Нет, я…

– Подойдите сюда. – Он взял ее за руку и подвел к кровати.

И только в этот момент она вспомнила о чепце, который продолжала держать. Но было уже слишком поздно. Он заметил его и взял у нее из рук.

– Что это?

– Это… Это чепец Джиллиан.

– Вашей сводной сестры?

Она кивнула, лихорадочно придумывая объяснения.

– Не знаю, для чего я сохранила его. Глупо, конечно. – Она попыталась забрать его у него, но он остановил ее, взяв за руки.

– Зачем вам было хранить чепец Джиллиан, Аманда? – Низкий голос графа звучал бесстрастно, но впечатление это было обманчивым. Джиллиан вздохнула. Теперь ей уже не выкрутиться. Он не отпустит ее без каких-либо объяснений.

Джиллиан высвободила свои руки и попыталась рассмеяться, но смех ее прозвучал напряженно.

– Я… Я думала о ней ночью. Что было бы, если бы я родилась ею, а она – мною?

– Правда? И к какому же выводу вы пришли? – бесстрастным тоном спросил Стивен. Искоса поглядывая на него, Джиллиан мучительно пыталась подобрать подходящие слова.

– Я… Я не знаю. Временами мне казалось, что та жизнь была бы проще – собирать травы, ухаживать за больной, начищать столовое серебро. Неплохая жизнь, в принципе. С другой стороны, может быть, жить в имении Виндхэм и лучше. Там слуги и всякие хорошие вещи. Она… то есть я… никогда ни чем не нуждалась.