деталей, которых не мог знать ни один посторонний, и даже прочитавший материалы расследования тоже вряд ли мог бы сохранить их все в памяти. В частности, он дал детальное описание бара со стеклянными дверцами, стоявшего в гостиной, и перечислил напитки, расставленные на полочках внутри. Далее он подробно описал торшер в гостиной – расположение его выключателя, форму и цвет абажура. Он рассказал о фотографии в рамке, стоявшей на фортепиано, и сообщил большое количество подробностей, связанных с оборудованием кухни. Уотт не сомневался в том, что Мануэль был в его доме, казалось совершенно невероятным, чтобы перечисленные им детали обстановки он услышал в рассказе другого человека [и запомнил их]. Всё-таки обычно люди в своих рассказах делают акцент на действии, а не на описании обстановки, не так ли? И уж точно они не станут рассказывать, какие напитки стояли на разных полках бара и что изображала фотография на фортепиано.

Но чего же именно хотел Мануэль, и для чего он добивался встречи с Уоттом? Питер заявил, что ему в точности известно, что и почему произошло в ночь на 17 сентября и кто именно повинен в случившемся. Повествование Мануэля производило довольно странное впечатление обилием деталей и какими-то немыслимыми сюжетными поворотами, придававшими ему некоторую схожесть с голливудским гангстерским фильмом. Общая канва рассказа Мануэля сводилась к следующему. Три уголовника – некий Чарльз Таллис (Charles Tallis) и его любовница Мэри Боус (Mary Bowes), а также Мартин Харт (Martin Hart), хороший товарищ Мануэля и его сокамерник по тюрьме «Барлинни» – надумали совершить хищение из дома Валенте, расположенного по соседству с домом Уоттов. Они знали, что семья Валенте очень богата и в главной спальне находится сейф, в котором всегда есть значительная сумма наличных денег – не менее 5 тысяч фунтов стерлингов. Именно этот сейф и был основным объектом посягательства, хотя компания имела намерение поживиться и тем ценным имуществом, что могло попасть под руку в момент совершения преступления.

Питер Мануэль якобы также намеревался принять участие в предстоящей краже, поскольку его репутация опытного и удачливого «домушника» хорошо известна в соответствующих кругах Глазго и прилегающих графств. Однако Мануэль в какой-то момент отказался участвовать в задуманной операции, поскольку ему не понравились некоторые моменты, связанные с её подготовкой.

Во-первых, Таллис и Боус оказались слишком легкомысленны и беспечны. Незадолго до запланированной даты вторжения в дом Валенте произошёл инцидент, заставивший Мануэля пересмотреть собственное отношение к этой парочке. Во время совершения кражи из пустовавшего дома Мэри Боус неожиданно легла в постель в главной спальне и не захотела подниматься. То ли она приглашала Чарльза Таллиса заняться сексом, то ли просто дурачилась, но реакция Таллиса оказалась непредсказуемой. Чтобы вразумить подружку, он неожиданно вытащил пистолет и… выстрелил в кровать таким образом, чтобы пуля вошла в матрас рядом с телом Мэри. Та, разумеется, испуганно подскочила, а Питер Мануэль остался крайне изумлён увиденной сценой.

Во-вторых, воры решили совершить вторжение в дом Валенте в присутствии хозяев. Они рассчитывали напугать членов семьи и заставить их открыть сейф. Однако Мануэль посчитал, что этот план никуда не годится. Чарльз Таллис показал себя несдержанным и агрессивным человеком, легко пускавшим в ход кулаки и оружие, столкнувшись с противодействием членов семьи Валенте, он мог их избить или даже убить. А Мануэль, по его словам, никогда не нападал на людей и прекрасно понимал разницу между кражей, то есть тайным завладением имуществом, и вооружённым ограблением, то есть завладением имуществом с использованием насилия или угрозой такового.

Мануэль довольно быстро понял, что ему с преступной группой не по пути, о чём и заявил всей компании во время последней встречи.

То, что произошло в ночь на 17 сентября, превзошло все мрачные ожидания Мануэля. Во-первых, его дружки перепутали дом – а коттеджи на Феннсбанк-авеню построены по одному проекту, и их действительно несложно перепутать! – и проникли не в дом Валенте, а в расположенный по соседству дом Уоттов. А во-вторых, вместо того, чтобы следовать заранее разработанному плану, Чарльз Таллис принялся стрелять в спавших людей, заявив, что им нужен для допроса всего лишь один человек, а остальных следует сразу уничтожить, дабы они не подняли шум. Причём незадачливые воры даже не сразу поняли, что влезли не в тот дом, и когда стали допрашивать Вивьен Уотт, не могли понять, почему та утверждает, что её зовут Вивьен, а не Дина.

И лишь после совершения этого бессмысленного преступления все они пережили гнев и панику и едва не поубивали друг друга. Мануэль повторил Уилльяму Уотту свой рассказ о том, что убийцы передали ему оружие и некоторые вещи, взятые с места преступления, попросив избавиться от этих смертельно опасных улик, а сами помчались на вокзал, чтобы скорее покинуть пределы Шотландии.

Сложно сказать, что испытывал Уилльям Уотт, выслушивая эту забористую ложь, лившуюся из уст человека, лишившего жизни близких ему людей. Но мы можем не сомневаться в том, что Уотт с самого начала понимал лживость болтовни Мануэля и играл с ним в «поддавки» лишь для того, чтобы собрать больше информации как об этом человеке, так и о совершённых им преступлениях.

По результатам 3-х встреч Уилльяма Уотта с Питером Мануэлем, произошедших в декабре 1957 года, единственным вопросом, не получившим удовлетворительного объяснения, остался вопрос о мотивации последнего. Мануэль неоднократно подчёркивал, что готов свидетельствовать обо всём, что ему известно, но ни разу не сказал, чего же он хочет в ответ. Не подлежало сомнению, что этот человек в отношениях с окружающими всегда руководствовался незатейливым принципом «ты – мне, я – тебе», а потому любая услуга с его стороны подлежала оплате сторицей. Мануэль чего-то хотел от Уотта, но так и не сказал, чего именно.

Скорее всего, он рассчитывал за свой рассказ в суде получить от Уотта значительную сумму денег – во всяком случае сам Уотт и Доудэлл были в этом уверены – но до поры до времени собственное желание не озвучил. Наверное, Мануэль решил подождать, пока сам Уотт не обратится с соответствующей просьбой.

В декабре того года совершенно независимо от контактов Уилльяма Уотта и Питера Мануэля происходили и иные важные события, которые казались тогда не связанными друг с другом.

В первой декаде декабря 1957 года детективу из отдела расследования краж позвонил хорошо знакомый джентльмен – некий Джеймс Платт (Platt) – и сделал неожиданное заявление. Необходимо пояснить, что семья Платтов была обворована более года тому назад – в сентябре 1956 года, так что повод для знакомства детектива с этими вполне достойными людьми был не очень приятный.

Что же произошло тогда? 12 сентября вся семья – муж, жена и 16-летний сын – отправилась на отдых, а уже 15 сентября соседи обнаружили, что стекло кухни их дома на Дуглас-драйв (Douglas drive) в районе Бозвэлл (Bothwell), восточном пригороде Глазго, разбито. Видя такое дело и подозревая неладное, соседи вызвали полицию. Полицейские, бегло осмотрев дом, поняли, что он подвергся вторжению вора-«домушника» и, соответственно, вызвали детективов и криминалистов. Было возбуждено уголовное дело, владельцев обворованного дома стали разыскивать, быстро нашли, и уже 17 сентября 1956 года семья возвратилась в Глазго.

Расследование показало, что поведение преступника в пустом доме носило характер разнузданного веселья, если, конечно же, подобное словосочетание допустимо для описания криминального деяния. Вор отыскал тайник в письменном столе главы семьи, вскрыл его и разбросал документы по всему дому. Утоляя голод, вор сварил суп, умышленно вылил его часть на кухне и ещё часть – в спальне. В спальне он принимал пищу и, по-видимому, спал, не снимая обуви. Перед уходом вор испортил постельные принадлежности ударами ножа, также он разрезал подушки и дорогой матрас с койровой набивкой. Помимо супа, преступник ел и консервированные фрукты, хотя, если говорить объективно, тоже не столько ел, сколько разбрасывал по дому.

Сложно было понять, что исчезло из дома, поскольку многие предметы оказались не на своих местах. После наведения порядка и тщательной ревизии Платты пришли к выводу, согласно которому исчезли секундомер, наручные часы и электробритва. Тут необходимо заметить, что для того времени электробритва являлась чем-то вроде «бластера космического десантника» – это была совершенно фантастическая вещь, таковых