Но ему не удалось убежать от “подарка — отныне тот останется с ним навсегда.

Возможно, однако, что вовсе не ужас содеянного (или страх перед тем, кем он стал) стер из памяти воспоминания об отчаянном бегстве. Вероятно, причиной стало нечто иное, запечатлевшееся с тех пор в его сознании и встающее перед глазами вновь и вновь в самые неподходящие моменты. Вот как сейчас:

Темное отверстие склепа и растерзанный трупик с торчащими во все стороны перьями, внутренностями, лапками... И тонкое бледное щупальце, высунувшееся из-под земли, раздвигающее в стороны почву, сосновые иглы, пучки лишайника и осколки камней. Оно было грязно-белого цвета, но состояло не из плоти, хотя в нем явственно просвечивали красные пульсирующие вены.

А потом... а потом... на конце щупальца возник малинового цвета глаз и принялся алчно осматривать все вокруг. Глаз исчез, и на его месте образовался похожий на змеиный рот с челюстями — так что щупальце стало напоминать слепую, гладкую, пятнистую змею. Ярко-красный раздвоенный язык страшной змеи слизывал жалкие остатки, острые, как иголки, зубы блестели ослепительной белизной, а челюсти жадно чавкали и пускали слюни, до тех пор пока не было съедено все до последней крошки.

Наконец пульсирующее щупальце быстро ушло обратно под землю, словно его кто-то втянул туда, — и видение исчезло.

“Слишком маленькая дань”, — именно так сказало Нечто под землей...

* * *

Покончив наконец с воспоминаниями и грезами наяву, Борис достиг городка, чье имя он носил. На окраине между скотопригонными дворами возле железной дороги и рекой он отыскал барахолку, шумевшую в этом месте каждую среду с тех самых пор, как город перестал представлять собой скопление бедных хижин. Вполне возможно, именно этот рынок, место многих встреч, стал причиной появления на свет Драгошани. Также здесь был брод. Теперь берега реки соединяли несколько мостов, а в прежние времена реку переходили вброд именно здесь.

В этом месте много веков назад турки-завоеватели, разоряя и сжигая все на своем пути, вышли к реке, берущей начало в Южных Карпатах и впадающей в Дунай. Сюда же затем пришли хуниады и после них валашские князья, чтобы собрать под свои знамена воинов, назначить над ними воевод-военачальников, призванных защитить земли от нашествия разорителей турок. На знамени, под которым сражались воеводы, был изображен Дракон — знак и вечный символ защитников, в особенности воинов-христиан, боровшихся против турок. Драгошани вдруг подумал, что, возможно, именно дракон и дал название городку. И конечно же, именно поэтому дракон был изображен на щите, находившемся в заброшенном склепе.

На рынке Драгошани купил живого поросенка и положил его в мешок с дырками для вентиляции. Он отнес его в машину и запер в багажнике. Выехав из города, Борис остановился на тихом проселке в стороне от шоссе. Приоткрыв мешок, он бросил в багажник капсулу с хлороформом и, плотно захлопнув крышку, сосчитал до пятидесяти, после чего открыл багажник и с помощью автомобильного пылесоса основательно проветрил его, удалив запах, затем снова положил туда несчастного поросенка. Драгошани не хотел, чтобы тот умер. Во всяком случае пока.

Вскоре после полудня, проехав через долину, он припарковал машину в нескольких сотнях ярдов от подножия запретных крестообразных холмов. Солнце уже собиралось скрыться за холмами, хотя светило еще очень ярко. Борис достиг наконец поросшего лесом склона и стал подниматься по нему вверх. Здесь, под сенью хмурых сосен, приближаясь к таинственному месту, он почувствовал облегчение. В мешке, переброшенном через его плечо, лежал поросенок, абсолютно равнодушный к миру, с которым ему вскоре предстояло расстаться навсегда.

Невдалеке от склепа Борис привязал усыпленное животное к дереву, положив его на землю между раздвоенными корнями и укрыв мешком для тепла. В горах водилось множество диких свиней, поэтому, если в его отсутствие поросенок придет в себя и примется визжать, никто не обратит на это внимания, решив, что визжит кто-то из диких. Хотя маловероятно, что кто-то вообще что-либо услышит, поскольку еще во времена детства Бориса поля на много миль вокруг были заброшены и заросли травой.

Так или иначе, оставив на месте поросенка, Борис возвратился в гостиницу, пообедал и проспал остальную часть дня. Приблизительно за час до того, как стемнело, Илзе Кинковши разбудила его, принеся поднос с обещанным ужином и квартой пива местного приготовления. Она не произнесла почти ни слова, казалась сердитой и бросала на него насмешливые взгляды. Прекрасно, Бориса это вполне устраивало — или, во всяком случае, он сам себя в этом убеждал.

Однако, когда она уходила, он получил возможность лицезреть покачивание ее бедер и пересмотреть свое отношение к ней. Для деревенской девушки она была очень привлекательна. Он недоумевал, почему же она незамужем. Для вдовы она, безусловно, слишком молода. Но кроме того, она носила бы на пальце кольцо. Все это было непонятно...

Минут за двадцать до заката Драгошани вновь возвратился к таинственному месту. Поросенок уже очнулся, но был слишком слаб, чтобы встать. Во избежание осложнений Драгошани, не теряя времени, стукнул его разок тяжелой дубинкой, которую выдавали в КГБ. Удобно устроившись и закурив, он стал ждать, наблюдая, как солнце садится все ниже и ниже, а дневной свет постепенно исчезает. Здесь, вокруг древней гробницы, сосны копьями тянулись ввысь, образуя плотное кольцо, поэтому свет сюда проникал лишь вертикально сверху, да и то ему приходилось пробиваться сквозь широко раскинувшуюся гущу ветвей. С наступлением ночи, однако, Драгошани разглядел высоко в небе первые звезды, словно смотрел на них из глубокого колодца.

Наконец, когда он потушил о землю последнюю сигарету и тьма вокруг сгустилась до непроглядной черноты, он услышал.

«А-а-а-х! Драгоша-а-а-а-ни!»

И снова, как всегда, он ощутил присутствие в воздухе каких-то невидимых существ, возникающих непонятно откуда призраков, которые пальцами ощупывали его лицо, как бы стремясь таким образом лучше узнать его, убедиться в том, что это именно он. Вздрогнув, он ответил:

— Да, это я. Я принес тебе кое-что. Это подарок. “О? И что же это за подарок? Что ты хочешь получить от меня взамен?"

Драгошани разволновался и даже не попытался это скрыть.

— Подарок... это небольшая дань тебе. Ты получишь его позже, перед тем как я уйду. А сейчас вот что: я много раз беседовал с тобой, старый дракон, но до сих пор ты не рассказал мне ничего стоящего. О нет, я не утверждаю, что ты обманул меня или ввел в заблуждение, я лишь хочу сказать, что узнал от тебя слишком мало. Возможно, в этом есть и доля моей вины, может быть, я не задал тебе нужных вопросов, но так или иначе теперь я хочу кое-что выяснить. Есть вещи, которые тебе известны и которые я тоже хочу знать. Было время, когда ты обладал определенным могуществом, силой. И я подозреваю, что ты сохранил значительную часть своей власти, но я об этом ничего не знаю.

«Могущество? О, да! Великое могущество, большая власть...»