— Дела разве объединили?

— Нет, кажется. Я и не уверяю, что именно они же и ведут. Там и районы разные, хоть и соседские: Арбат и Хамовники. Но ведь рукой подать: академик пешком на работу ходил…

— Ладно, спасибо, разберусь. А неофициально что слышно?

— Все-таки хочешь неофициально? Гм. Ну так вот. Не исключено, что именно блатняки Соколовского и пошли на мокруху. Официально такой гипотезы и в помине нет. Никто достоверно ничего не знает и у авторитетов. Но мои ребятки, что среди шпаны трутся, принесли и такой слушок. Не исключено, мол. Я, впрочем, ничего не знаю. И не говорил тебе ничего.

Вадим Иванович присвистнул:

— Ого! Понял, спасибо. Сочтемся по возможности. А пока предлагаю тост за дружбу!..

Таким образом Афанасьев выяснил, что нападение на Центр имени Вернадского и на его директора, по некоторым недоказанным сведениям, осуществила группа уголовников под руководством афанасьевского же бывшего шефа — экс-полковника милиции Соколовского.

Об этом Вадим доверительно рассказал начальнику нынешнему — академику Шарову-младшему. Тот со всей серьезностью отнесся к важному сообщению своего «крестника».

— Знаете, Вадим Иванович, — сказал академик, — я отчего-то верю вам и версию вашу готов принять безоговорочно. Тем более других, как я понимаю, нет. Но я не очень представляю, как правоохранительные органы, простите уж, смогут узнать то, о чем не знает наверняка сама криминальная среда? Вы лично в своих коллег верите?

Бывший майор пожал плечами:

— Я бы гарантий дать не рискнул. На самом деле — можете не верить — специалисты у нас очень неплохие. Да и в прокуратуре вполне вменяемые. Профессионалы. По крайней мере, большинство из тех, с кем мне лично довелось работать. Но дело в том, что, когда на плечах висит десяток дел и за каждое спрашивают, волей-неволей пытаешься их сортировать, по полочкам раскладывать. Те, которые считаются перспективными в смысле раскрываемости, копаешь глубоко и рьяно — ведь успех гарантирован. А дела глухие поскорее стараешься «списать». Если уж и так надежд на раскрытие почти никаких. Кому «висяки» нужны? Нормальная человеческая психология. Это как скважины бурить: если чувствуешь, что нефть под ногами, — в радость, а если по всему видать, что без толку, — так ведь и работа тяжкая…

— Ага. Понимаю. Все мы люди, все человеки. А стали бы вы, скажем, бурить гранит, если бы верили сами в то, что под ним нефть? Или вам бы посулили миллион, скажем, долларов?

— Намекаете на личную заинтересованность?

— Намекаю. Думаю, может, к частным детективам обратиться?

— Можно, — помолчав секунду, согласился Афанасьев. — Только дорого. Да и смысл их использовать есть только на тех этапах, где они традиционно сильны: наблюдение, слежка. А доказывать преступление все равно должна будет прокуратура. Однако вы, помимо прочего, подвергнете людей опасности, если честно. Вряд ли Соколовский позволит следить за ним безнаказанно…

— А можно бестактный вопрос? Почему лично вы оказываете мне эти консультации?.. Вам ведь я денег не плачу.

— А я за спрос денег не беру, — улыбнулся Афанасьев. — Считайте это актом доброй воли. Хотя, если честно, это и есть та самая личная заинтересованность. Вы же в курсе моей истории. Ну что меня со службы поперли за грехи. Жена говорила, что грехи сочинили? Так вот, это правда. А на самом деле я уличил начальство во мздоимстве, а начальством моим и был как раз господин полковник Соколовский…

— М-м-м, — покивал Василий Павлович. — Понимаю: долг платежом красен?

— Немножко не тот случай, — не согласился Вадим Иванович. — Напраслины возводить не собираюсь. Но если бывший шеф виновен, буду рад, когда он получит по заслугам. Более того, не против, если доказательства его вины будут добыты с помощью вот этих рук.

Он плотоядно пошевелил пальцами, делая хватательные движения. Будто бы представлял, что в них извивается подлый полковник.

Шаров молча смотрел на шевелящиеся афанасьевские пальцы и удовлетворенно покачивал головой…

С этого времени оба, Василий Павлович Шаров и Вадим Иванович Афанасьев, бок о бок стали вести «частное» расследование двух криминальных событий: бандитского нападения на Центр имени Вернадского и убийства академика Павла Шарова.

«Нет, здесь их просто не достать, не выкурить, — размышлял Паша, неспешным шагом пробираясь через лес к автобусной остановке на шоссе. — Это не коттедж, а настоящее фортификационное сооружение. За бетонным забором в полтора человеческих роста видна только крыша трехэтажного особняка, крытая натуральной черепицей. По углам забора телекамеры — хорошо, что не пулеметные гнезда. Поверху забора наверняка натянута „колючка“. Во дворе глухо ворчат собаки. В общем, принцип „мой дом — моя крепость“, в самом прямом смысле этих слов, в действии».

В животе засосало, и «разведчик» вспомнил, что с раннего утра ничего не ел. До автобуса еще оставалось время, и мужчина сел на поваленное бревно, расстелил клеенку и разложил на ней нехитрый обед из рюкзачка: хлеб, луковицу, пару картофелин, яйцо, несколько кружков колбасы. Налив чай в крышечку термоса, он пошарил рукой в бауле и выудил на свет еще и пищу духовную — старинную книжицу. Вот, пожалуй, как их можно было бы…

«Газы, пущенные немцами 6 августа, имели темно-зеленую окраску — это был хлор с примесью брома. Газовая волна, имевшая при выпуске около 3 км по фронту, стала быстро распространяться в стороны и, пройдя 10 км, имела уже около 8 км ширины; высота газовой волны над плацдармом была около 10–15 м.

Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть, большие потери несла во время стрельбы крепостная артиллерия; не участвующие в бою люди спаслись в казармах, убежищах, жилых домах, плотно заперев двери и окна, обильно обливая их водой.

В 12 км от места выпуска газа, в деревнях Овечки, Жодзи, Малая Крамковка, было тяжело отравлено 18 человек; известны случаи отравления животных — лошадей и коров. На станции Моньки, находящейся в 18 км от места выпуска газов, случаев отравления не наблюдалось…»

Коттедж Галаева, разумеется, не крепость Осовец. Отражение газового штурма 6 августа 1915 года, конечно, является блестящей страницей в истории русской армии, но охранники из ЧОП «Кондор», которых младший из Шаровых видел у ворот дачи, вряд ли додумаются поливать двери из чайника…

«Размечтался, — сам оборвал свои размышления Паша. — Можно хлором травануть, ага. Можно стратегический бомбардировщик с небольшим ядерным зарядом по „девять-один-один“ вызвать. Почему бы заодно уж и Бэтмену не позвонить? Все ведь это из одной серии. Лезут в голову идиотские мысли, а убийцы гуляют живы и здоровы. И не подберешься же к ним ни с какой стороны».

Он зло захлопнул старинный учебник, взглянул на часы, сделал последний глоток чая и быстро собрал рюкзак. Закинув поклажу за спину, сошел с едва заметной тропы и стал ломиться через кустарник, выбираясь на шоссе напрямки.