Мы с дедом отправились рано утром и ехали весь день. Поздно вечером мы приехали в нетопленый и промерзший за зиму дачный дом почти на финской границе. И легли спать на отсыревшие диваны. А в шесть утра я должен был встать и ехать на Московский вокзал в Петербурге встречать бабушку и тебя. Господи, за что мне это!

Я не спрашивал бабушку, зачем должен преодолевать каждый июнь трудности переезда в Петербург и зачем каждый август должен устраивать срочную эвакуацию семьи из Петербурга, ибо в августе там неожиданно, но регулярно наступает поздняя осень. Не спрашивал и в этот раз, а теперь уж и не спросишь. Просто я встал в шесть утра, выпил гипертоническое количество кофе и в восемь дежурил уже на платформе, встречая поезд «Красная стрела».

Ты махала мне в окно. Я вошел в вагон, чтобы помочь вынести вещи, и ты сказала:

– Представляешь, папа, баночка была такая большая, что я даже не ожидала найти такую большую баночку.

– Какая баночка, Варь?

– Баночка с икрой, папа. Я люблю поезда, потому что тут дают сухой паек, а в сухом пайке всегда есть баночка икры.

Ты взяла меня за руку, и мы зашагали в вокзал. Там в вокзале есть лавка, где торгуют компакт-дисками, и ты сказала:

– Давай зайдем и купим детских песенок, чтобы слушать в машине.

Мы зашли. Ты вежливо поздоровалась с продавщицей и спросила:

– У вас есть детские песенки, похожие на музыкальную сказку «Алиса в стране чудес»?

Продавщица выдала тебе сборник детских песенок, но ты осмотрела пластинку скептически:

– Простите, эти песенки не очень похожи на сказку «Алиса в стране чудес». Понимаете, я ищу песенки, которые точь-в-точь похожие на «Алису», но ни на одном диске нет таких песенок, кроме диска «Алиса в стране чудес», а у меня уже есть этот диск.

Мы так ничего и не купили. Восемьдесят километров от Петербурга до дачи мы слушали «Алису в стране чудес», и ты пела все песенки вместе с пластинкой.

Немного не доезжая до нашего поселка, мы остановились у магазина, чтобы купить продуктов. Погода испортилась. Накрапывал дождь. И вообще, лето в Петербурге наступает только к концу июня.

– Давай, – сказала ты, – бабушка пойдет за продуктами, а мы, папа, купим мороженого и будем его радостно есть.

Мы купили мороженого, устроились на крыльце магазина под крышей и стали радостно есть. Я мерз как собака. Ты, кажется, тоже. Я разворотил твой багаж, нашел на самом дне теплую куртку (совершенно необходимая вещь для летнего отдыха) и одел тебя.

– Спасибо, папа. – Ты погладила меня по голове. – Теперь мне не будет ни холодно, ни жарко. Холодно мне не будет, потому что меня греет куртка, жарко мне не будет, потому что меня холодит мороженое.

Я хотел было поддержать беседу про холод, но ты вдруг вскинула руку в небо и закричала:

– Белая ворона! Смотри!

В небе была чайка. Мы были совсем недалеко от озера.

Мне отчаянно хотелось спать. Чтобы не заснуть за рулем, я попросил тебя, сидевшую на заднем сиденье, будить меня. И всю дорогу до дачи ты звонко барабанила ладошками мне по лысине.

На дороге метрах в ста от нашего дома нас встречал твой дачный приятель Гоша.

– Варя! Какое счастье! – кричал мальчик так громко, что слышно было даже сквозь «Алису в стране чудес».

– Гоша! – крикнула ты в ответ и особенно звонко хлопнула меня по голове. – Останови, папа!

Если бы тебе не надо было отстегивать ремень безопасности, я бы не успел остановить машину, ты выскочила бы на ходу. Вы с Гошей бросились друг к другу и обнялись.

В первые пять минут общения вы покрасили соседский дом акварельной краской, выкрикивая, что в прошлом году это было ваше любимое развлечение. Потом вы налепили на дом салфетку с надписью «окрашено». Потом Гоша принес показать тебе огромную водопроводную трубу, нечаянно ударил тебя водопроводной трубой по щеке, отчаянно извинился и был прощен. Еще вы исследовали оба дома на тот случай, если где-нибудь прячется страшный осьминог. Осьминога нигде не было. Еще ты была приглашена к Гоше на обед и приняла приглашение с тем условием, что не будет супа из капусты.

Полюбовавшись вами минуты четыре (время горения сигареты), я ретировался спать в самую дальнюю комнату. Я плотно затворил дверь и еще на всякий случай накрыл голову подушкой. Я совсем уж было заснул. Но тут вошла ты.

Ты решительно сняла подушку с моей головы, восторженно поцеловала меня и сказала:

– Папочка! Наконец-то я на даче! Мы покормили дикого ежика! Я очень соскучилась по Гоше! Мы будем играть сейчас в кукольный дом! Гоша будет играть за всех людей, а я за всех лошадей! Люди будут любить лошадей и водить их в зоопарк! Папочка! Осталось только снять штаны, и наступит лето!

– Штаны, – пробурчал я, – можно было снять и в Москве, Варенька. Лето наступило бы все равно.

Ты на секунду задумалась, а потом тихо, но твердо сказала:

– Нет.

Через день я уехал с дачи. В Москву на работу. Ты жила с бабушкой и дедушкой под Санкт-Петербургом, а я жил в Москве, и мне от этого было довольно грустно. Время от времени я звонил бабушке и дедушке в Питер и, разговаривая с ними, слышал фоном звуки твоей жизнедеятельности. Например, плакала твоя кукла. Или дедушка вставлял в телефонный разговор со мной неуместные междометия. «Если ты потерял ключ от почтового… o!.. ящика, возьми, пожалуйста… о!.. в шкафу отвертку… о!.. и взломай ящик, потому что там… о!.. телефонные счета, и их надо… о!.. оплатить… О! О! О!»

Я воображал себе, что там происходит. Дедушка, скорее всего, разговаривал со мной, лежа на диване, а ты, скорее всего, прыгала у деда на животе. Ну или, в крайнем случае, молотила деда плюшевым зайцем.

– Варя… – говорил дед. – О!.. Тут папа звонит… О!.. Хочешь поговорить с папой?

– Не-а! – отвечала ты, и это была единственная для меня возможность услышать голос дочери.

Ты не любила разговаривать со мной по телефону. Но однажды, когда я позвонил в очередной раз бабушке и дедушке узнать, как дела, ты сама вырвала у деда трубку:

– Папа! Привет! Ты как! Знаешь! Вот чего! – Ты совершенно не собиралась выслушивать моих сообщений о том, как я, и уж тем более не собиралась выслушивать нежных слов «Варенька», «солнышко» и что там еще способен исторгнуть из себя любящий папаша, с которым любимая дочь ни с того ни с сего соизволила вдруг поговорить. – Вот чего, папа, пришли ко мне маму на выходные, а то я по ней соскучилась.

– Мы тоже по тебе соскучились, Варенька, но у твоего брата Васи в эти выходные выпускной вечер.

– Я же не прошу, чтобы приехал ты или Вася. Пусть Вася идет на выпускной, а ты побудь с Васей. А маму пришлите мне.

Моя жестокая девочка даже и вида не попыталась сделать, будто соскучилась по обоим родителям. Только по маме. Девочкина жестокая мама рассудила так, что, раз уж дочь соскучилась, надо действительно смотаться в Петербург на выходные и навестить девочку.