Проснулся я от того, что солнце упорно пыталось попасть своими теплыми лучиками мне в глаза. Сладко зевнув и потянувшись, я сел на кровати, свесив ноги вниз. Чувствовал себя на удивление хорошо выспавшимся и отдохнувшим. Еще бы поесть, вновь напомнил о себе желудок. Я с ним мысленно согласился, уточнив, что поесть стоило бы до того, как меня вновь на допрос потащат.

– Слышь, дядя, – обратился я к звероватого вида мужику с лицом, заросшим бородой по самые глаза. – Нас кормить будут?

– Будут, – прогудело откуда-то из бороды.

– А когда?

– Потом.

Очень информированный мужик попался. Я закрутил головой, выискивая кого-нибудь более разговорчивого. Справа от меня, через одну пустую койку, сидел пацан лет четырнадцати. Из-за больших черно-желтых синяков под глазами он очень напоминал енота.

– Слышь, парень, – подойдя и сев на соседнюю кровать, обращаюсь к нему. – Нас кормить будут?

– Не знаю, – буркнул пацан.

– То есть как? – удивился я.

– Меня только ночью посадили, – пробурчал он и, чуть помолчав, добавил: – Сволочи!

– Что так? – заинтересовался я. – Не виноват ни в чем?

– А вот представь себе, не виноват! – с вызовом посмотрел на меня паренек.

– Ну рассказывай тогда! – с улыбкой сказал ему. Уж очень забавно выглядели его «фонари».

– Зачем? – удивился он.

– Так все равно делать нечего, – пожал я плечами.

– Поединок у меня был. С аристократом, – подозрительно на меня посмотрев, все же ответил паренек.

– И что? Проиграл? А в тюрьму-то за что?

– Не проиграл! – вскинулся он. – Я честно его побил! Хоть он и старше на пять лет.

Хм, интересно. Аристократы с детства учатся владеть мечом и рукопашному бою. И пусть боевые искусства здесь в довольно зачаточном состоянии, так и пацан этот не в Шаолине обучался. А все же справился с противником гораздо старше себя.

– Так в тюрьму-то за что попал, если все честно было? – вновь спросил я у замолчавшего паренька.

– Дружки его на меня кинулись, втроем. Твари бесчестные! У меня же секундантов не было, вот они и решили отомстить за проигравшего. А я за нож схватился. Ну и порезал их немного. Вот они стражу и позвали. А я кому нужен, кто заступится за меня? Без роду без племени, – совсем повесил нос пацан.

– Тебя зовут как? – поинтересовался, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей.

– Тилем отец назвал.

– А скажи мне, Тиль, из-за чего ты вообще с ним сцепился?

– К сестренке он моей приставал. А кроме меня заступиться за нее некому.

– Младшая?

– Нет, – покачал он головой, – на три года старше. Но ведь девчонка же. Она в трактире подавальщицей работает. И я там же, но так, подрабатываю. Принеси-подай. Хозяин гном добрый, вот и не гонит.

– А где же ты так драться научился?

Не знаю, чего я к нему привязался. Понравился, наверное, пацаненок. Мелкий, а гордый и смелый. Не побоялся с высокородным подраться из-за сестры.

– Отец учил, пока жив был. – Он гордо распрямил плечи. – Он в третьем легионе сержантом был до ранения.

– Как же вы с сестрой на улице оказались? – удивился я.

Насколько я успел узнать местные реалии, к легионерам здесь отношение было довольно хорошим. И отслужившим полагалась пенсия и жилье.

– Мачеха. – Тиль словно выплюнул это слово. – После смерти отца завела себе дружка со связями. И как-то так получилось, что все отцовское имущество стало ей принадлежать, а не нам. Вот и выгнала. А иначе, сказала, вообще со свету сживет.

– И ничего нельзя сделать?

– А что тут сделаешь? – Он удивленно посмотрел на меня. – Дом по документам ей принадлежит. А нас и слушать никто не станет.

– А к друзьям отца не пробовали обращаться? Все же сослуживцы, они и после службы друг за друга горой.

– Да не к кому обращаться, – печально покачал головой парень. – Мы у отца поздние дети. Старенький он был уже. И сослуживцы уже померли все.

– Понятно, – протянул я, задумавшись.

Да уж, не позавидуешь парню. И помочь ничем не могу сейчас. Тут не знаю, что со мной будет дальше, после вчерашних приключений. Неожиданно загремела дверь в камеру и в ней открылось небольшое окошко. Заключенные все сразу оживились и потянулись к выходу. Вот, кажется, и завтрак. Я обрадованно потер руки и встал с койки. Но окошко внезапно захлопнулось, затем открылась дверь, и в проеме показались двое вчерашних конвоиров.

– Заключенный Ивлев, на выход! – проорал один из них.

Нет, ну что за невезучесть такая? Пожрать не дают, гады! Мысленно насылая проклятия на всех ментов во всех мирах, я вышел из камеры и без команды повернулся лицом к стене. Но, вопреки моим ожиданиям, заковывать меня в наручники не стали, а довольно вежливо попросили следовать за ними. Недоумевая, пошел куда велят. Через пять минут блужданий по мрачным коридорам мы оказались перед большой двустворчатой дверью. Один из стражников ее открыл и жестом показал мне заходить. Как оказалось, не заходить, а выходить, потому что дверь вела на улицу. И там меня уже ждали.

– С освобождением! – как-то устало буркнул Маркус Пуер, а стоявшие рядом Кер и Энакр почему-то довольно рассмеялись и полезли обниматься.

– Неужели успели провести расследование? – спросил я Маркуса, после того как меня закончили тискать.

– Нет, – он отрицательно покрутил головой, – не успели. Но городская стража отказалась от всех обвинений. Как последовало из официальных заключений, троица стражников была в изрядном подпитии, и подрались они исключительно друг с другом.

– А трупы?

– А не было трупов, – скривившись, сказал Пуер.

А Керисс и Энакр вновь заржали.

– Да что случилось-то?! – Я не выдержал и повысил голос, требуя объяснений.

– Случилось? – меланхолично переспросил Маркус. – Я тебе расскажу, что случилось! Сегодня ночью двое неизвестных пробрались в особняк младшего графа Роена, после чего стража и решила от всего отказаться.

– Вы что, этого молокососа смазливого запугали? – улыбнувшись, спрашиваю у довольно скалящихся друзей.

– Ага, запугали, – все таким же тоном ответил Пуер. А потом неожиданно заорал: – Пока мы ставили на уши весь город в поисках свидетелей и сбежавшего мага! Пока генерал вел переговоры с патриархом рода Роенов! Эти два раздолбая пробрались к младшему Роену и отрезали ему уши!

– Да ничего страшного не случилось! – довольно щурясь, сказал Ирек, на которого гневная речь Маркуса не произвела никакого впечатления. – Уши я охладил, и если не будет тормозить, то ему их любой целитель обратно приделает! Главное, чтобы местами не перепутал.