Она обхватила руками его шею, прильнув к нему.

— Должна сказать, что все было просто восхитительно.

Никогда не испытывала ничего похожего.

— Я это знаю, Олимпия. — Он склонил голову и нежно поцеловал ее грудь. Его охватило непреодолимое чувство собственника.

Хотя Олимпия и восхищалась страстностью Джареда, он прекрасно знал, что до сих пор в отношениях с женщинами вел себя так же трезво и рационально, как в бизнесе. К чести Джареда, романтические приключения весьма редко увлекали его, и уж тем более он никогда не связывался с девственницами.

Невозможно было отрицать, что тело Олимпии до него было запечатано и никем не распробовано. Яркое свидетельство тому — несколько капель крови, смешавшихся с теплой влагой, покрывавшей его копье.

Он подумал, что, вероятно, должен стыдиться себя. Но единственное чувство, которое он оказался способным испытать в данный момент, — это глубочайшее удовлетворение.

В конце концов, Олимпия, по ее собственным словам, не была юной девочкой, только что вышедшей из классной комнаты. Ей было двадцать пять. Женщина с большим жизненным опытом.

Джаред глухо застонал. Нет, не было у нее никакого опыта. Невинная душа, не ведавшая страстей в уединении сельской местности, — а он этим воспользовался.

Самое восхитительное переживание за всю его жизнь.

Джаред вспомнил о распутном Дрейкотте, пытавшемся соблазнить Олимпию в библиотеке. Он подумал, как много мужчин в Верхнем Тудвее рассматривали ее в качестве законной добычи; сколь много бесчестных предложений ей пришлось выслушать. Но Олимпия ждала, чтобы ему пропеть свою песню, песню сирены.

Мысль, что именно его она выбрала, именно ему подарила себя, внушила Джареду благоговейный трепет. В горле пересохло, и он нервно сглотнул, прежде чем смог заговорить.

— Олимпия, — сказал он твердо. — Я хочу заверить тебя, что очень ценю сокровище, подаренное мне. Я окружу тебя заботой и вниманием.

Она провела пальцем по его подбородку.

— Ты уже превосходно позаботился обо мне, — улыбнулась она, — я лишь надеюсь, что ты задержишься в нашем доме надолго.

— Как учитель и любовник?

Она вспыхнула:

— Ну да, конечно. Как же иначе?

— Действительно, как же иначе? — Джаред прикрыл глаза руками. Он подумал, что теперь обязан рассказать ей правду, но тогда все изменится. Она, без сомнения, будет рассержена и оскорблена, когда обман откроется.

Если бы он сам оказался в такой ситуации и узнал, что его водили за нос, то впал бы в холодное бешенство, как в тот раз, когда застал Деметрию с любовником.

Он вспомнил свои собственные слова, сказанные Феликсу сегодня утром: «Мне совершенно не хочется играть роль дурака».

Когда Олимпия поймет правду, она оскорбится, решив, что он разыграл ее, что он только смеялся над ней.

Безусловно, после его признания их роли поменяются.

Размышляя об этом, Джаред готов был скрежетать зубами от бессильного отчаяния. Он спросил себя: а если Олимпия воспримет его сообщение о том, что ее обманывали, так же, как он три года назад обман Деметрии? Что, если она выкинет его из своей жизни, как он выбросил Деметрию из своей?

Что, если Олимпия повернется и уйдет прочь?

Он внутренне похолодел.

Джаред не представлял, как ему поступить. Он был не способен логически оценить ситуацию.

В одном он был абсолютно, уверен — его слишком очаровал стремительно ворвавшийся в его жизнь роман с Олимпией, и он не желает рисковать неожиданным счастьем.

Он мрачно подумал, что когда-нибудь он признается ей и тогда ему придется заплатить огромную цену Она наверняка не сможет простить такую ложь со стороны человека, которому отдала себя.

Джаред боялся, что Олимпия, узнав правду, никогда уже больше не поверит ему, а он не хотел терять нежность и доверительность, возникшие этой ночью.

Джаред не мог допустить, чтобы она отвернулась от него.

По крайней мере не сейчас, когда он только-только обрел ее.

Джаред сожалел, что все было чертовски усложнено; так не должно быть в первый раз.

Вот она, плата за страсть.

Прежде он ни разу не оказывался в столь неприятном положении, но чувствовал, что для установления полного доверия им еще требуется время. Еще немного времени — и он сможет сильнее привязать Олимпию к себе. Вот тогда он рискнет и откроет всю правду.

«Да, — размышлял он, — время, только время позволит решить все проблемы».

Джаред был доволен, что нашел наконец практичную и логичную отговорку, позволявшую отсрочить то, что казалось неизбежным.

Хаотичный бег его мыслей был нарушен приглушенным лаем, доносившимся из полуподвального помещения, где располагалась кухня.

Джаред убрал руку, которой прикрывал глаза.

— Какого черта?

— Это Минотавр. — Голос Олимпии звучал удивленно.

— Проклятая собака поднимет на ноги весь дом. — Скатившись с софы, Джаред вскочил, торопливо приводя одежду в порядок.

На секунду представив, как миссис Берд вместе с тремя мальчиками врывается в рабочий кабинет и застает там растрепанную, утомленную Олимпию, Джаред встревожился не на шутку. — Одевайся, — приказал он. — Быстрее, а я присмотрю за псом. — Он взял свечу и направился к двери.

— Ты знаешь, в ту ночь, когда Минотавр учуял незнакомца, пробравшегося в мою библиотеку в Верхнем Тудвее, он лаял точно так же. — Олимпия попыталась сесть, при этом брови ее в задумчивости сошлись над переносицей. — Может, он услышал еще одного незваного гостя. — Она торопливо приводила в порядок платье.

— Весьма сомнительно. Скорее всего какой-то шум на улице разбудил чуткого пса. Минотавр не привык к звукам и запахам большого города. — Джаред на миг задержался у двери и обернулся, желая убедиться, что с одеждой Олимпии все в порядке.

То, что он увидел, было впечатляющим.

Шемизетка все еще валялась на ковре рядом с элегантной кружевной шляпкой Так как скромная батистовая деталь одежды более не прикрывала шею и грудь, то платье чудесным образом преобразилось. Из благопристойного скромного наряда оно превратилось в дерзкое и провокационное обрамление для изящно округленных грудей.

Джаред увидел, как Олимпия поморщилась, сделав неуверенный шаг вперед, и понял, что она, очевидно, испытывает определенные болезненные ощущения. Однако она ни на что не жаловалась, и он не знал, нужно ли ему извиняться, и если да, то как.

Пока он размышлял, что делать дальше, Олимпия уже пришла в себя. Она улыбнулась ему и поспешила к выходу.

Джаред был приятно поражен тем, как его тело мгновенно отозвалось на ее походку. Даже в голове у него помутилось. Только невероятным усилием воли он заставил себя вернуться к насущным проблемам.