В 1910 году хранитель восточных монет Эрмитажа А. К. Марков издал новую сводку кладов куфических монет. К арабским монетам были добавлены и сасанидские, чеканенные в Иране до арабов. Из этой книги можно было узнать о кладах в одну, две, три тысячи монет и больше. Клад, найденный близ Великих Лук, даже после потери части монет весил более центнера. Под № 28 значился такой гигант, как Муромский клад 1868 года. Этот клад был в двух сосудах. В одном оказалось 11077 целых монет, в другом - до 14 фунтов (больше пяти с половиной килограммов) обрезков. Из этого клада полторы тысячи дирхемов были отобраны для герцогского минцкабинета в г. Иене в Германии, для Эрмитажа, для Академии наук, для Русского археологического общества, для Владимирского публичного музея (все-таки клад нашли во Владимирской губернии), для Казанского университета, для какого-то симбирского коллекционера. Остальные пошли на переплавку. От клада осталась краткая опись: какими династиями и в каких городах были чеканены эти дирхемы.

Всего для России в книге А. К. Маркова было указано 329 случаев находок восточных монет VII - XI веков. Стоило собрать эти сведения вместе, и сразу же бросилось в глаза, как много утрачено ценнейших источников о прошлом. Так же, как обошлись с Муромским кладом, Императорская Археологическая комиссия поступала и с другими. А только сохранение и изучение кладов как целых комплексов монет могло приблизить к разрешению спора, который возник еще в XIX веке и не затих до сих пор. Вопрос был принципиально важный для истории Руси.

Он заключался в следующем: была ли Русь только передатчиком серебра между мусульманским Востоком и Скандинавско-Прибалтийским севером, и клады на ее территории случайно зарыты везшими серебро купцами, или же на Руси была своя торговля, свое денежное обращение, и памятниками этого обращения являются клады.

Шведский нумизмат Булен уже в наши дни разработал, казалось бы, стройную и красивую теорию. Он считал, что серебряные монеты с Востока транзитом шли в Скандинавию и Прибалтику, не задерживаясь ни на Руси, ни в Волжской Болгарии. Он не видел разницы между кладами Балтийского района и кладами, зарытыми на территории Восточной Европы. Купцы везли серебро, и, когда на них нападали разбойники, или в минуту какой-либо другой опасности, они зарывали его. В Скандинавии же серебро скапливалось в больших количествах, и варяги-викинги на своих ладьях по рекам и морям везли его в Западную Европу, где оно попадало на монетные дворы и превращалось в западноевропейские серебряные монеты - денарии. Теория Булена была окрашена в романтические тона. Он назвал свою статью именами трех исторических фигур раннего средневековья, которые как бы символизировали мусульманский Восток, христианский Запад и языческую Русь: «Мухаммед, Карл Великий и Рюрик».

Булен, излагая свою теорию, ссылался на состав монет в кладах. Изучить состав клада - это значит распределить входящие в него монеты по времени и месту чеканки. Но именно этот состав при внимательном и детальном изучении опровергал выводы шведского ученого.

Только в XX веке нумизматика пришла к пониманию того, как важно изучить всю совокупность монет клада. Первым, кто взглянул на куфические клады как на закономерно образовавшиеся комплексы монет, а не как на случайные собрания, был Р. Р. Фасмер, к которому перешли обязанности А. К. Маркова по хранению огромной коллекции восточных монет в Эрмитаже. Фасмер собирал сведения о находках куфических монет, составлял сводки и публиковал их. Он определял монеты из кладов и печатал отдельные исследования, обращая внимание на редкие монеты, на дирхемы представителей мусульманских династий, от которых почти не осталось других свидетельств, кроме монет. Но не это было для него главным. Он хотел создать полную топографию находок куфических монет. В Эрмитаже есть огромный его архив, где хранятся в отдельных для каждого района папках материалы к этой топографии. Но успел Фасмер напечатать только маленькую статью-введение к своей работе. В ней он изложил выводы, к которым пришел за долгие годы поисков по всей стране кладов куфических монет.

Ученый утверждал, что все эти клады делятся на четыре группы. С конца VIII века и всю первую четверть IX века зарывались клады, в которых большую часть составляли монеты из Африки. В середине IX и до начала X века преобладают монеты, чеканенные Аббасидами в Азии - в Багдаде, Куфе, Басре и других главных городах Халифата. В кладах середины X века безраздельно господствуют монеты династии Саманидов, чеканенные в Самарканде, Шаше, Бухаре, т. е. среднеазиатского производства. И наконец, последний период, с 60-х годов X века и до 20-х годов XI века, в клады зарывают по-прежнему большей частью саманидские дирхемы, но со значительной примесью дирхемов эмиров Зиярядов и Бувейхидов, чеканенных в городах Ирана и Месопотамии.

Из беспорядочной массы монет клад становился источником, отражающим определенные закономерности. Открывалась возможность научно исследовать клад: как он накапливался, при каких обстоятельствах был зарыт. Монеты группировали по десятилетиям их чеканки и подсчитывали, сколько таких монет зарыто в кладе. Если на одной оси графика отложить отрезки времени, а на другой - число монет в кладе, чеканенных именно в эти хронологические отрезки, то получится ломаная линия, характеризующая клад. Для какого-то десятилетия число монет оказывалось максимальным - в этом месте «характеристическая линия» клада имела пик. Встречались клады с двумя или тремя пиками на этой линии. У других кладов кривые оказывались с одним симметричным пиком, то с плавной, то с острой вершиной. Когда тот или иной состав кладов повторялся, «характеристические линии» оказывались сходными. В этих повторениях чувствовалась какая-то закономерность.

Дата зарытая клада определяется по году выпуска младшей монеты - той, которая чеканена позднее всех других. Изучая клады по их «характеристическим линиям», исследователи обратили внимание на то, что у некоторых кладов пики - наибольшие скопления монет - приходились на то же десятилетие, к которому принадлежала младшая монета, т. е. примерно на те же годы, когда был сокрыт клад. У других кладов пик на графике оказывался сдвинутым намного влево, т. е. основная масса монет оказывалась чеканенной на десятилетие раньше, чем младшая монета. Наконец, встречались и такие клады, у которых было много монет, далеко отстоящих от момента сокрытия клада.

Можно представить себе, что первые клады образовались из того потока серебряной монеты, который только что поступил с Востока и еще не успел как следует смешаться с массой монет, уже имевшихся на руках у населения Восточной Европы. Или сам купец зарыл клад, или кто-то приобрел эти монеты, спрятал их и по какой-то причине не