— Сама. По танцам скакать не было возможности, приходилось проводить время или в кроватях снизошедших до меня однокурсников, или за философской книгой. Второе случалось несравнимо чаще.

— Короче, Насть, дело такое. Типографию Леха твой организовал.

— Доллары печатать?

— Да. Для этого много чего надо. Полиграфия высшего качества, платы купюр, бумага особая, фольга, специальные краски, оборудование. Доставить все в одно место, наладить процесс и не засветиться… это высокий класс, это дорогого стоит.

— А сбыт?

— Сбыт такого уровня фальшивок трудности не представляет. Они, по сути, не фальшивые. Их в любом банке менять можно, от настоящих отличит только экспертиза.

— Это я уже слышала. Тогда в чем же их фальшивость, зачем их так страстно пытаются уничтожить?

— Насть, ты вроде бы девочка с высшим образованием, должна знать. Государство выпускает определенное количество денежной массы в соответствии со своими ресурсами и валовым национальным доходом, если массу денег уменьшить — происходит дефицит наличных денег, но это не страшно и решаемо, сейчас все нормальные страны перешли на безналичные деньги, на кредитные карты. Если денежную массу увеличивать, не обеспечивая эти напечатанные бумаги запасами золота или ростом дохода страны, что бывает со странами в период войн или переворотов, то получается чисто инфляция. Бумажек много, товар скупается, а бумажки еще на руках у населения есть, тогда цены на любую продукцию повышаются. Ну ты помнишь, было такое пяток лет назад, мы со Славкой тогда здорово наварили бабок. Беспредел. Даже для Америки это опасно…

— Вадик, перестань мне читать лекцию по азам экономики, тем более что слишком вольно их излагаешь. Ты мне объясни, почему наша милиция так переживает? Фальшивые доллары ведь не нашу экономику подрывают, а американскую.

— Мне тоже это не совсем ясно, тем более доходили слухи, что американцы пару раз отказались премировать наших ментов и не стали выплачивать пенсию вдове майора, убитого при продаже гнилой «зелени» за чистую. Но это их разборки, американцы выдвигают претензии по поводу русской мафии и невыполнения со стороны нашего МВД многих обязательств. — Вадик заметил бесплатного слушателя из кухни. — Серый, я не понял, тебе много информации надо лишней, проблем мало?

Серый, больше похожий на молочно-розового, исчез в проеме двери, и тут же на кухне застучали нож и дверцы шкафов. Вадик закурил новую сигарету, стало понятно, почему дверь балкона не закрывается — ребята при всем уважении к начальнику решили со смертью от никотина не спешить.

— Если рассуждать по-нормальному, менты тоже не самые последние идиоты и могут эти деньги у себя оставить, хотя бы для покупки автомобилей и технических средств для нормальной работы. А то я видел по телевизору в «Дежурной части», как они обезоружили ребят, приехавших на дело на «мерине». «Мерина» прострелили, милицейский «жигуль» тоже, пришлось двух деловых пацанов до отделения милиции на трамвае доставлять. Уссышься от такой работы.

— Скорее бы уж эту типографию нашли и отстали бы от меня.

— А у меня, Настька, мечта. Имел бы я такую типографию в тихом месте, печатал бы потихоньку баксики и особо не вылезал, жизнью наслаждался.

Вадик мечтательно смотрел в потолок. Чисто ребенок, честное слово.

— Да никогда такого с тобой не будет. Не сможешь ты сидеть тихо, обязательно вляпаешься. Не перебивай! Моя тетя Катя говорила: «Денег бывает мало. Очень мало. И не бывает». Понимаешь, люди твоего склада в отношении денег слово «достаточно» произнести не могут…

Вадик, пытавшийся перебить меня, успокоился:

— Может быть. Хотя тоже надоедает себя то суперменом чувствовать, то недочеловеком.

— Неужели ты убьешь меня?

Вадик посмотрел на свои пальцы с дымящейся сигаретой.

— Вряд ли. Алексей заплатит. Не за тебя, а за то, чтобы дали возможность жить и работать.

— А ты уже кого-нибудь убивал?

— Нет.

— Значит, и меня не сможешь.

— Я отдавал приказ. Сам — нет.

— Говно ты, Вадик, большая куча. «Позвони, если будут трудности!» Говно.

В коридоре затопал Виталик, пытаясь войти в дверь с четырьмя пакетами продуктов, купленных на мои деньги. Я откинулась на спинку дивана, вытянула ноги.

— Пока ты еще не совсем озверел, хотя бы покорми меня, милый Вадик.

Понятия не имею, откуда я взяла такой тон в разговоре с профессиональными бандитами. Может, из-за квартиры этой, так похожей на мою родную, может, я деньги как-то иначе воспринимаю. По существу я ни в чем никогда не нуждалась, родители зарабатывали деньги. Папа приносил что мог, мама постоянно занимала и перезанимала, брала кредиты и боролась за премии. Конечно, денег всегда не хватало, хотелось иметь получше одежду, попросторнее квартиру и повкуснее еду, но… обходились же. Так, как мы, жило восемьдесят процентов страны. Потеряй я сейчас деньги, жалела бы только о квартире. Главное — операция на колене сделана и нога может стать почти нормальной.

Вадик сидел все так же, почти без движения, курил.

— Ну что, Вадя, сможешь сам меня убить? Ни за что, только за то, что у тебя не будет денег, которых сейчас нет и на которые ты не имеешь права?

— Не тебе о правах говорить, ты их тоже не заработала.

— Так я на них и не претендую. Гребись они все конем… Чего-то я проголодалась.

Поужинали в тишине. Мужчины, то есть с виду мужчины, ели молча, старались не особо чавкать. Несколько раз звонил телефон, и Вадик уходил в ванную разговаривать. Вскоре он уехал, и я осталась с Виталиком и Серым.

Устроившись поудобнее, я попросила выдать мне любую книгу, которая могла находиться в этой квартире, начала читать и уснула. Переживать было еще рано. Солдат спит — служба идет. Мне оставалось ждать, ждать и ждать. Бедные мои родители.

На второй день двое здоровых парней делали вид, что меня здесь нет. Они разговаривали каждый по своему телефону, по разу сбегали в магазин, собираясь вечером плотно посидеть с пивом «и не выше градусом». На столе постепенно появились десять бутылок различного пива, вобла, черный хлеб, горчица, репчатый лук и в огромной кастрюле два килограмма вареных креветок.

Откинув в сторону книгу, я передвинулась ближе к столу и похлопала себя по животу:

— Я готова. А водки нету?

Виталик вздохнул.

— Сказали же — без спиртного.

— А пиво?

— Пиво — это баловство.

Второй парень молчал. Когда мы расселись и пиво вспенилось в высоких бокалах, я предложила тост за приятное знакомство. Оба парня чуть не поставили бокалы обратно, и пришлось «веселым» голосом убеждать их в светлом будущем, в обоюдных наших с Вадиком симпатиях, в легких временных недоразумениях и обязательном приходе к общему взаимопониманию.