Дело в том, что залы подземелий отнюдь не были пусты. Их наполняли мысли Семена Воронцова, который, собственно, и создал Мемориал. И эти мысли, его странная, порой гротескная и непонятная фантазия были облечены в материал древних артефактов. Они принадлежали людям и вызывали не благоговение, а страх.

Для трансформации своих мироощущений Семен выбрал дезактивированных боевых роботов, которыми были полны отсеки Крепости — сферической межзвездной станции, на которой пытались спастись люди из уничтоженных галактической войной миров. Они не дожили до того дня, когда нога первого человека ступила на землю сферы. Эта судьба была уготована их детям, которых они спасли ценой собственных жизней.

Когда Николай шел по залам, созерцая созданные Семеном скульптурные группы, его всегда начинала бить крупная дрожь… Вплавленные в стены эндоостовы смертоносных боевых машин скалились хромированными покатыми черепами с узкими разрезами триплексов вместо глаз, за которыми по тусклым отсветам линз можно было угадать наличие видеокамер… Руки им заменяли спаренные или же счетверенные стволы вакуумных турелей, ноги — уродливые культи генераторов антигравитации. Люди в силу какой-то непонятной мании всюду копировали сами себя, даже в том случае, когда это выглядело уродливо и нефункционально…

Конечно, не все боевые машины напоминали гуманоидов, и большая их часть просто стояла в этих залах, поражая воображение своими размерами, в десятки раз превышающими человеческий рост, и разнообразными орудиями уничтожения, в изобилии торчащими из раскрытых диафрагм и орудийных портов…

«Лабиринт сознания» — так мысленно окрестил для себя Николай эти пещеры.

Всех разбросанных по лабиринту роботов объединяло только одно — их боевые компьютеры были демонтированы, и внутри машин зияли черные прямоугольные дыры от вынутых блоков. Куда их девал Семен, оставалось загадкой даже для Джоаргов.

Пока Николай размышлял, следуя по пятам за молчаливым Андрегером, они незаметно миновали большую часть пути. Еще один поворот, и перед Николаем открылась уже знакомая ему панорама — узкий коридор с прозрачными стенами, за которыми по обе стороны плавала ночная мгла. Они находились почти на самой вершине правой горы Мемориала. Если подойти вплотную к прозрачной стене и взглянуть вниз, то можно разглядеть освещенные изумрудным сиянием отвесные стены ущелья, кроны деревьев, багряный отсвет Скорбящих Стен и дальше, у темного горизонта, редкие огни разбросанных по равнине поселений.

Коридор заканчивался одной-единственной дверью. Она была старой, сродни той плите, что закрывала вход в Мемориал со стороны равнины. Николай, уже успевший освоиться с этим местом, больше не удивлялся тому, что прямо за ней на плоской вершине горы комплекс Мемориала венчал фрагмент космического корабля предков. Дверь, которая лениво отъехала в сторону при их приближении, вела в главный пост управления Крепости.

Сама межзвездная станция была полностью демонтирована больше тысячи лет назад. Ее материал пошел на строительство тех самых разбросанных по равнине усадеб, но несколько центральных постов управления Семен Воронцов сохранил нетронутыми, и их перенесли сюда, на вершину горы, соединив прозрачным тоннелем с комплексом пещер Мемориала.

Это было весьма мудрым и дальновидным решением, с точки зрения Николая. При помощи управляемых компьютером локационных систем древнего корабля с вершины этой горы можно было контролировать не только всю равнину Красного Солнца, но и тысячи километров прилегающих к ней болот, пустошей и других не заселенных людьми территорий.

Переступив порог поста управления, они с Андрегером оказались в совершенно ином мире. Здесь все резко диссонировало с привычной обстановкой. Многоярусные пульты поднимались под самый потолок, образуя амфитеатр рабочих мест. Вокруг светились десятки мониторов и сотни контрольных огней. Центральный процессор Крепости — рубчатый цилиндр диаметром около метра и высотой от пола до потолка — тихо шуршал охлаждающими вентиляторами. Он был установлен в самом центре поста и, как колонна, подпирал его полусферический свод.

Кивнув Николаю в сторону ряда свободных кресел, Андрегер подошел к терминалу связи и склонился над ним. Наставник был явно чем-то озабочен, и Николай чувствовал, что сегодня дело не ограничится ознакомлением с очередным аппаратным комплексом этого зала.

Он не ошибся. Предводитель Джоаргов, очевидно, послал сигнал сбора по коммуникационной сети поста, потому что буквально через минуту со всех сторон сюда начали подходить люди.

Внешне они ничем не отличались от остальных жителей равнины, также, как Николай не выделялся среди своих сверстников. Единственное, что отличало их и всегда помогало безошибочно узнать друг друга в толпе народа, — это глаза. У Джоаргов независимо от возраста и рода занятий были глаза стариков, словно витающий в этом месте дух тысячелетий понемногу впитывался в них, делая взгляд глубоким, проницательным и задумчивым…

И еще одной отличительной чертой этих людей было немногословие. «Это и понятно, — подумал Николай, обменявшись крепкими рукопожатиями с двумя появившимися из глубин зала мужчинами, — ведь большую часть времени им приходится контролировать свою речь и поступки». Что такое стопроцентный самоконтроль, когда нужно жить обыденными проблемами, а все мысли витают тут, среди этих залов, он познал на собственном опыте.

Через минуту вокруг Николая и Андрегера собралось около тридцати человек, и до него вдруг дошло, что случилось нечто из ряда вон выходящее — тут присутствовали все без исключения Джоарги, и такое на памяти Николая происходило впервые…

Андрегер поднялся на небольшой подиум перед креслами и сделал знак рукой, требуя внимания. За его спиной светился двухметровый демонстрационный монитор, соединенный с центральным процессором поста. Две пространственные геометрические фигуры медленно кружили по нему, сплетаясь в грациозных па виртуального геометрического вальса. Это работала простейшая программка хранителя экрана.

Андрегер поднял руку, требуя тишины.

— Тысячу двести лет назад, по стандартному человеческому времени, наши предки впервые ступили на поверхность сферы. — Старый Джоарг начал говорить без всяких вступлений и, заметив несколько озадаченных взглядов, пояснил: — Я сделаю маленький экскурс в нашу истинную историю лишь потому, что дальше речь пойдет о вещах, непосредственно с ней связанных. — Он повернул голову к монитору, и на нем вместо заставки мгновенно возник электронный слайд.

В бездонной, расстрелянной серебристыми точками звезд тьме висела клубящаяся спиралевидная туманность, вокруг которой по вытянутому эллипсу словно ожерелье расположились сверкающие угловатые обломки космических кораблей. В одном месте они уплотнялись, образуя неправильной формы сферу.

Андрегер несколько секунд смотрел на изображение, как будто видел его впервые, хотя каждый из присутствующих тут знал его с момента посвящения в Джоарги. Это было кладбище изувеченных войной кораблей, оставшееся на месте одной из первых битв галактической войны. Николай знал, что это документальный кадр и где-то среди этих угловатых обломков теплятся жизни двух десятков уцелевших в битве людей. Никто не придет к ним на помощь, и они погибнут, отчаянно пытаясь вырваться с кладбища кораблей, которое сами же и создали своей безумной ненавистью друг к другу.