Я в Израиле как дома…

На подъем душа легка.

Если мы в разлуке долго,

Точит душу мне тоска…

Иерусалим всегда поможет мне.

Я живу по его заветам,

Породнившись душою с ним…

Одна безмерная печаль —

Что поздно я пришел сюда…

Если есть на свете чудо,

То его я там нашел…

«В будущем году — в Иерусалиме», —

Мысленно желаю я себе…

Но, увы, иной год не удается побывать. И что тогда? Это описал Пушкин:

Поп икнул он главой и горько возрыдал,

Как жид об Иерусалиме.

Что ж, еврейская тема вовсе не чужда русской литературе. В той или иной мере и форме, под тем или иным углом зрения ее касались многие наши писатели: Пушкин в «Скупом рыцаре», в стихотворении «Христос воскрес, моя Ревекка», Лермонтов в поэме «Сашка» и в двух «Еврейских мелодиях», Тургенев в рассказе «Жид», Достоевский — в «Дневнике писателя», Чехов в повести «Степь» и в дневнике, Куприн в рассказах «Гамбринус», «Жидовка» и в письме к Ф.Д. Батюшкову, Горький в рассказе «Каин и Артем» (был и фильм), Блок в дневнике, Маяковский в стихотворении «Ося Фиш» и в беседе с Чуковским («От этого лурья жизни нет»)… Так что А. Дементьев на свой лад лишь плодотворно продолжает классическую традицию. Но, повторю, где гарантия, что в декабре он не умчится в город-чудо, по заветам которого живет?

Тут в размышлениях о причинах столь запоздалого фейерверка на правительственном уровне приходит мысль и о том, что, может быть, вся эта затея будет провернута в честь не только Дементьева, певца Израиля, персонально, а прежде всего в честь этого государства? Не для того ли недавно приезжал в Москву Натаньяху? Не об этом ли концерте беседовал он с Путиным?

Как бурлак, накинув лямку,

Всю жизнь тянул свою судьбу…

Но в то же время бурлак ликует, озирая свои бурлацкие хоромы:

Очень я люблю свою квартиру —

Шесть окон, цветы, портрет жены…

Очень я люблю свою квартиру,

Где уют — превыше всех богатств…

Очень я люблю свою квартиру,

Где встречаю праздники и труд.

Мне с квартирой сильно подфартило,

Потому что (!) я люблю уют.

Мне с квартирой очень подфартило.

Их теперь бесплатно не дают.

Дали только из-за любви к уюту? Диво дивное! Ведь вот я, например, тоже люблю уют, однако мне, как и многим, в том числе писателям, подфартило гораздо меньше: 36 жилых метров на троих-четверых за свои трудовые. А он то бурлак с лямкой, то батрак с сохой, и вот пожалуйста, шесть окон. Вот как в советское время уважали рабочий класс.

Однако нельзя не заметить, что бурлаку подфартило не только с квартирой — фартило всю жизнь. Ну в самом деле… Кончил школу в Твери, нагрянул из провинции в столицу, поступил в единственный на всю Солнечную систему Литературный институт, там еще на третьем курсе из комсомольца вылупился в члена партии, и уж тут пошло-поехало… Главный бурлак Калининского издательства… скорое возвращение в Москву… тут тянул лямку как член бюро Краснопресненского райкома партии столицы… как депутат Моссовета… тяжко батрачил завотделом агитации и пропаганды ЦК комсомола… зампредседателя Советского комитета защиты мира… председателя правления Фонда реставрации старой Москвы… не разгибая спины, тянул лямку, будучи членом правления Союза писателей и РСФСР, и СССР тоже… секретарем правления СП СССР… сопредседателем правления СП СССР… председателем совета СП по детской литературе… председателем буфетной комиссии ЦДЛ… членом Антисионистского комитета… шефом бюро РТР в Израиле (1991–2000)… с 2001 года — ведущий батрак телепрограммы «Виражи времени» и бурлак-председатель редакционного совета «Литературной газеты»…

Но больше всего дней, сил и талантов бурлак Дементьев отдал журналу «Юность», где лет двадцать тянул лямку заместителем главного, потом — лямку главного. Все это покруче, чем раб на галерах. Так вот, может, за все это и отгрохают второй раз его юбилей? И в какой день! 9 декабря. Это же путинский День Героев России. А кто ж подлинный герой, как не этот бурлак-батрак!

Но кто, между прочим, были самыми примечательными авторами журнала «Юность»? Евтушенко, Аксенов, Гладилин, Анатоль Кузнецов, Войнович, Алексин…

А что печатал Дементьев? Например, такие новости: «Позор для русской литературы, что она последовала «линии Толстого». Если бы не это, у нас была бы такая же прекрасная литература, как в Польше» (№ 12 89). Мерси, Панове.

И странное дело, все названные авторы «Юности» оказались хоть и не в Израиле (туда махнул только Алексин), но за границей. Именно после школы, полученной в журнале благодаря тесному общению с переметными титанами, главред подался, как бы восполняя недостачу, именно в Израиль.

* * *

Но прежде, сидя в кресле главреда «Юности», бурлак тянул в «Литературке», где главным редактором был еще не Ф. Бурлацкий, хвалебные лямки о творчестве Агнии Кузнецовой, талантливой супруги равноапостольного настоятеля Союза писателей СССР Георгия Мокеевича Маркова, за первый же литературный опыт еще более талантливой дочери Маркова, напечатанный в «Юности», дал ей премию… Разумеется, все эти тяжкие труды и славные бурлацкие деяния Дементьева, все его хождение по лестницам и коридорам не могли остаться без ласкового внимания. Конечно, это сопровождалось множеством поощрений самого высокого достоинства: ордена Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Знак Почета, Государственная премия СССР, премия Ленинского комсомола, им. Лизы Чайкиной… Не говорю уж о шестиоконной квартирке в Безбожном переулочке… Ну и как можно кавалеру ордена Ленина не устроить ныне бис-концерт во Дворце съездов! Вектор-то, говорят, меняется. Вот и вытрезвители восстанавливают. Наверняка он и на сцену выйдет с этими орденами.

Хотя в свое время не обошлось в таком деликатном деле и без несправедливостей, обид. Ну подумайте:

Мне Героя Соцтруда

Вождь не вешал…

Ах, как обделила его, обошла Советская власть. «Да что же это за страна!» — говорит.

Но вот произошла контрреволюция. Дементьев тут же заявил о советской эпохе: «Время делало людей карьерными, хитрыми. Это было время интриг, авантюр, подсиживаний» («Прошлое и будущее»). И тут же начал получать и от новой власти, и от ее служителей отменные милости: орден «За заслуги перед Отечеством», премии «Лучшие перья России», даже Александра Невского, даже «России верные сыны», даже им. Лермонтова, хлеставшего жадной толпой стоящих у трона… Вот и дудолит ласковое теля двух маток — и советскую, и антисоветскую. Да, Бога нет, есть шестиоконная квартира в Безбожном переулке, и все позволено.

В частности, позволено и о себе говорить вот так:

Не люблю хитрецов,

Не умею хитрить…

Я ненавижу в людях ложь!..

Не умею молчать,

Если сердце кипит…