тело. Энергия, переполнявшая ее после утренней инъекции, постепенно спадала, мозг медленно успокаивался. Мысли то появлялись, то словно тонули в густой каше из шипения воды и бормотания лежащих на полу женщин. И вдруг Эми кое-что услышала.

Музыка…

Она резко села, и пленка врезалась ей в живот, перекрыв и без того слабый приток кислорода.

— Вы слышите?

Еще несколько фигур поднялись в тумане.

— Ты о чем? — удивилась невидимая Кэролайн.

— Музыка… Я слышу ее уже пару минут.

В душевой наступила тишина, и наконец Кэролайн подала голос:

— Кроме шума воды, ничего не слыхать. Может, это охранники снаружи переговариваются по рации?

Она вновь улеглась на пол, и в душевой зазвучал храп, перекрываемый шипением водяных струй. Эми тоже опустилась на спину, стараясь уловить ускользающую мелодию.

Лампочки мигнули, и душевая погрузилась во тьму.

Вдали кто-то тихо захихикал.

— Кто это? — воскликнула Эми, пытаясь разогнать пар.

— Ради бога, Эми, попробуй наконец расслабиться. По-моему, это место сводит тебя с ума, — раздраженно сказала Вики.

Эми решила, что жарче быть уже просто не может, однако горящие щеки говорили об обратном. Хуже всего было то, что остальные молча смирились. Она перевернулась на живот и, извиваясь, словно гусеница, поползла в направлении странного звука. Скользя по полу, приблизилась к стене и приложила сморщившуюся ладонь к вентиляционной отдушине. Ухватившись за один из металлических прутьев, подтянулась ближе и тут же отдернула руку: решетка была покрыта липкой слизью.

Она прислушалась. Детское хихиканье сменилось далеким слабым криком. Отключившись от шума воды, Эми расслышала бряканье металла по камню, словно в стену били костылем. Откуда-то снизу донесся хриплый тихий голос, еле пробивавшийся сквозь музыку и звяканье. Знакомый голос…

Жасмин?..

42

Их пальцы столкнулись над блюдом с засохшим сыром и черствыми бисквитами. Ребекка, нахмурившись, немедленно отдернула руку. Прикосновение к влажной коже постороннего человека было неприятно. Боб даже не удосужился снять дубленку со сбившимся в мокрые комки мехом на воротнике.

— Прошу вас, доктор, — сказал он, указав на печенья, лежавшие вперемешку с вялыми листьями салата и ломтиками помидоров, нарезанными, похоже, хлебным ножом.

Ребекка положила на картонную тарелочку один скромный бисквит. Боб продолжал ее разглядывать.

— Вы ведь доктор Кавендиш из новой клиники?

— Именно так.

— Я — Боб Диккинсон, — заявил он, словно Ребекка обязана была его знать. — Сразу понял, что это вы и есть. Мистер Гривз рассказывал, что вы — симпатичная женщина.

Оба обернулись в сторону Фрэнка Гривза, пристроившего тарелку с едой на объемистом брюхе. Набив полный рот, чиновник работал челюстями, и с его подбородка капал томатный сок. Заметив их взгляды, Гривз дружески махнул Ребекке, и та кивнула в ответ.

— Тоже работаете в совете? — спросила она, с удовольствием воспользовавшись возможностью уязвить самомнение Боба.

— Что? Конечно, нет! — усмехнулся он, словно посчитав ее предположение до крайности нелепым. — Я — Боб Диккинсон из «Диккинсон девелопментс».

— Ах, простите… Я еще не всех знаю в этом городе.

Боб явно воспринял ее слова как личное оскорбление, и его негодование согрело Ребекке душу. Мужское эго — штука хрупкая; иногда мужчин следует осаживать, это несложно.

Собрание местных высокопоставленных чиновников и наиболее влиятельных бизнесменов было обставлено по меньшей мере скудно. Несколько членов совета, девелоперов и парочка местных дельцов сбились в маленькие группки. Кто-то смущенно бродил по залу, сжимая в руках картонные тарелочки и бокалы с дешевым шампанским. Доктора Кавендиш попросили посетить мероприятие, чтобы развеять сомнения общественности относительно личности арендатора «Соснового края». Чем больше известности — тем меньше слухов.

Сквозь толпу пробирался седовласый фотограф, делая снимки желающих засветиться на страничках «Гристорп кроникл» в социальных сетях. Заприметив доктора Кавендиш, он тут же направил объектив в ее сторону, однако Ребекка успела отвернуться. Фотограф выругался себе под нос.

— Почему бы вам не положить сыр на крекер? — предложил Боб, заглянув в тарелку Ребекки.

— Пардон? — сказала она, оценив сухое печенье на блюде, и улыбнулась. — Видите ли, мне приходится следить за фигурой, я ведь подаю пример пациенткам.

Боб откусил кусок крекера, уронив несколько крошек на усы, и смахнул их влажным платком.

— Как продвигаются ваши дела? — осведомился он.

— Очень неплохо. Можно даже сказать — отлично. — Ребекка прищурилась, стараясь не слишком демонстрировать свое отношение к собеседнику.

— Честно говоря, меня удивил ваш выбор. Место на отшибе, никакого пешеходного потока.

— Нам пешеходный поток не интересен, мистер Диккинсон. — Она усмехнулась. — Я размещаю рекламу в федеральных изданиях и собираю кандидатов со всей Великобритании.

— Кандидатов? То есть вы еще и выбираете?

— Именно. Приходится приглашать только тех женщин, что реально желают изменить свою жизнь. Иначе успеха не добьешься.

— Понятно. — Боб растянул губы в улыбке и тут же вновь посерьезнел. — Вам наверняка известно, что я был среди претендентов на освоение этого участка.

— Наверняка вы были достойным соперником, мистер Диккинсон.

— Просто Боб.

Он вновь заговорил, и прилипшая к подбородку чешуйка крекера зашевелилась от его дыхания.

— И все же вам удалось вырвать победу. Простите, я так и не понял, за счет чего.

— Неужели? — Ребекка улыбнулась.

— Я был готов заплатить куда больше, собирался построить там роскошное жилье…

— Полагаю, вы намеревались снести здание бывшей лечебницы, уничтожить исторический памятник парочкой ударов стальным шаром?

Шумно глотнув шампанского, Боб смерил собеседницу пристальным взглядом.

— Там все уже на ладан дышит. Поверьте, вы зароете в землю тысячи фунтов, пытаясь восстановить здание. Позвольте мне выкупить землю, и я просто разнесу этот хлам в клочья. Для вас это лучший выход, и я готов сделать вам такое одолжение.

— И застроить холм типовыми коробками? Этому не бывать!

Лицо Боба перекосилось от гнева, но, пересилив себя, он лукаво улыбнулся. Достав сигару, закурил и выдохнул в сторону Ребекки клуб дыма, заставив ее закашляться.

— Ну-ну. Имейте в виду, я не сдался. В любви и на войне все средства хороши. У меня есть некоторые рычаги. — Боб подмигнул ей, коснувшись кончика носа. — Вы ведь знаете, как говорят: еще не вечер…

— Ну, боюсь, вы не совсем правы, — улыбнулась Ребекка, глянув на часы.

Подошедшая к ним официантка наполнила бокал Боба, не переставая катать во рту жвачку. Предложила напиток Ребекке, однако та прикрыла фужер ладонью.

— Я за рулем.

Девушка пожала плечами и перешла к следующей группе гостей.

— Расскажите о себе, доктор Кавендиш. Вы ведь не из наших краев?

Боже, сколько еще придется выслушивать эту чушь… Она посетила мероприятие, чтобы положить конец слухам о таинственном докторе на холме, но в подробности вдаваться не собиралась и уж тем более не планировала подвергаться допросу какого-то мелкого мошенника в дешевых туфлях.

— Моя семья