Мама была легко ранена. Но это происшествие не повергло ее в смятение. Наоборот, Наталья Владимировна была полна энергии.

– Значит, так, я, конечно, не буду задавать вопрос, когда тебя избавят от этого чудовища! Я понимаю, что ты в силу своей удивительной мягкости отказать не можешь. Но уж коль ты связалась с ним, почему бы не воспитать пса?! Почему не научить его нормальным манерам?!

– Мам, он уже большой! Ну, может, и не очень, но все-таки взрослый! Его учить сложно!

– Перестань! Глупости не говори, его можно обучить! – Мама привстала на диване и, показывая свою перебинтованную руку, провозгласила. – Вот я же смогла его научить открывать двери в комнаты!

Катина мама жила в старом доме, где были высокие потолки с «фруктовой» лепниной – по периметру комнат гнездились ананасы, яблоки, виноградные кисти. Понятно, что двери в таком доме были высокие, тяжелые, из настоящего дубового массива. Открыть такую дверь было непросто даже для такого большого пса, как Гектор.

– Мам, объясни, что случилось?!

– Я не могла себе позволить запирать животное в комнате…

– Зря, он жрет все подряд, – виновато сказала Катя.

– Но собаке требуется движение, – мама властно остановила дочь. – Я привязала к ручкам дверей детские шарфики…

– Какие?

– Ванины, очень удобно, знаешь ли. Гектор брал зубами, тянул на себя, и дверь открывалась…

– А что же случилось? – Катя указала на мамину забинтованную руку.

– Он открывал, и я открывала с другой стороны. Я его, видимо, напугала…

– Так что, он тебя укусил?! Мама, ты не волнуйся, у него есть прививки, но на всякий случай давай съездим к врачу!

– Не надо, он меня не кусал, я тоже испугалась и случайно ударила его рукой по голове. Очень неудачно, пальцы не успела в кулак собрать. Ты мне скажи, как ты съездила к своим следователям?

– Мам, ты точно не хочешь врача навестить? Ты точно просто ушибла пальцы. Может, ты мизинец сломала?

– Ничего я не сломала! Успокойся! Как ты к следователям съездила?

– Нормально. Вопросы задавали все те же самые, что и на яхте. Почему я в лесу оказалась со Спиридоновым…

– Да, кстати, а почему ты оказалась там? И с ним? Меня даже больше интересует вторая часть вопроса. – Мама устроилась поудобней на подушках. Похоже, она наслаждалась положением легкораненой. Перевязана у нее была рука, но диван в подушках и с пледом как бы намекал на ущерб нижних конечностей. Даже мамины движения были подчеркнуто осторожны и нерешительны. Катя, прежде чем ответить на вопрос, еще раз уточнила:

– Мам, точно с тобой все в порядке?

– Точно. Ты мне сделай чай с бергамотом, положи на тарелочку большую грушу и кусочек бородинского хлеба. Все-таки, когда постельный режим, надо есть поменьше.

Катя про себя улыбнулась и пошла на кухню. С одной стороны, она была рада не отвечать на мамин вопрос, а с другой – поговорить хотелось. О поездке на яхте, о новом знакомом, о Евграфове.

– Ну, ты скоро?

– Мам, я воду кипячу…

– Чайник кипятит, а ты давай хлеб, грушу и сюда приходи. Мне не терпится узнать, что там у тебя вчера было. Мне же твой «кенар» звонил…

– Мам, сто раз просила, не называй Мишу «кенаром». – Катя подала матери тарелку с ломтиками груши и хлебом.

– Не обижайся, но он «кенар» и есть… Поет, поет, поет…

– Это я и так знаю… Так зачем он звонил?

– Жаловался на тебя. Говорит, мужчин в дом водишь, а там, как он выразился, «наш сын, еще совсем ребенок».

– Он не соврал. И сын еще ребенок, и мужчину вчера в дом привела. – Катя опять исчезла на кухне, чтобы налить чай.

– Что за мужчина? – Мама откусывала кусочки груши.

– Мам, это директор нашего торгового центра. Он привез мне бумаги подписать, а заодно довез до следователя.

– И все? Так по какой причине возмущается твой муж?! Кстати, тебе не кажется, что вам пора официально развестись? Я себя чувствую совершенно по-дурацки, когда называю его «мужем»! Не могу же я каждый раз добавлять «так сказать». Так сказать, муж.

– Мам, а если его назвать Мишей?

– Можно, но это что-то ласковое, а этих чувств я к нему не питаю. Так что же мужчина, он же директор?

– А ничего, я после того, как вышла от следователей, поняла, что ужасно голодна, а дома обед. Вкусный. Я его и пригласила. А дома был Миша.

– Как интересно! И что же?

– А ничего. Светская беседа за котлетами и борщом.

– И… – мама запнулась, – и Миша был за столом?

– Да, конечно. Поговорили о пении, об армии, о том, что мой суп пересолен. Это Миша, естественно, сказал.

– Понятно. Могла бы не уточнять. А что же директор, как его, кстати, зовут?

– Валентин Петрович.

– Хорошо зовут. Нестандартно. Валечка. – Мама доела корочку хлеба. – Хотя, пожалуй, я бы не смогла так зятя называть.

– Мам, он твой ровесник. Ему много лет… – Катя не сразу осознала свою бестактность.

– Мне не много лет. Мне столько лет, сколько надо. Но ему – много!

Катя поняла маму с полуслова. «Он для тебя старый!» – так можно было понимать ее слова.

– Да нет, у нас абсолютно деловые отношения, он просто разрешил мне занять помещение под магазин. Потом немного помогал. А вчера ждал, пока со следователем разговаривала. Конечно, Миша мог бы проводить, но он не удосужился.

– Он просто не считает нужным обращать на тебя внимание. Он уже не берет тебя в расчет. Ты – прошлое для него. И это прошлое он просто использует. И живет с тобой только потому, что не нашел, к кому уйти.

– Мне кажется, он просто не способен на самостоятельную жизнь. Может, я его разбаловала?

– Ага, ты виновата? Заблуждение многих женщин. Если бы ты ничего для семьи не делала, то вы бы жили в грязи, в холоде, на супах из пакетиков и банок. Ничего бы не изменилось. Он бы не стал другим. Потому что в Мише твоем нет потенциала. Потенциала самостоятельности.

– Это что-то новое.

– Ничего нового! Это старо как мир. Есть особи, приспособленные к жизни, а есть неприспособленные. И таких даже чувство долга не спасает. Они просто не знают, что с ним делать, мучаются от сознания собственной бестолковости и лени и в конце концов спиваются.

– О-о-о! Мише это не грозит.

– Не грозит. Он у тебя словно туземец, которого взяли в дом миссионера и научили пользоваться вилкой, ножом и душем. Он уже привык к этой жизни и ценит ее. Он будет искать комфорта, но при этом напрягаться особо не будет. Так что там с твоим директором?

– Мам, не уподобляйся следователю. Я тебе уже ответила, что у меня с моим директором ничего нет. И ты этот ответ услышала.