Воспроизводство рабочего класса предполагает также передачу и накопление искусства от поколения к поколению. До какой степени капиталист склонен рассматривать существование такого искусного рабочего класса как одно из принадлежащих ему условий производства, обнаруживается с особенной яркостью, когда кризис начинает угрожать утратой этого условия производства. Как известно, под влиянием Гражданской войны в Америке и сопровождавшего ее хлопкового голода большинство рабочих хлопчатобумажного производства в Ланкашире и других местах было выброшено на улицу. Из недр самого рабочего класса и из других слоев общества раздался призыв организовать с помощью государства или добровольных национальных сборов эмиграцию «избыточных» рабочих в английские колонии или Соединенные Штаты. «Times» опубликовала тогда (24 марта 1863 г.) письмо Эдмунда Поттера, бывшего президента манчестерской торговой палаты. В нижней палате письмо это было справедливо названо «манифестом фабрикантов». Мы приведем здесь из этого письма несколько характерных мест, в которых взгляд на рабочую силу как на собственность капитала высказан с полной откровенностью.

«Рабочим хлопчатобумажного производства внушают, что предложение их труда слишком велико… что его следует уменьшить, быть может, на целую треть, чтобы затем мог установиться здоровый спрос на остальные две трети… Общественное мнение настаивает на эмиграции… Хозяин (т. е. хлопчатобумажный фабрикант) не может добровольно согласиться на то, чтобы предложение его рабочих рук было уменьшено; он придерживается того взгляда, что это было бы столь же несправедливо, сколь и неправильно… Если эмиграция поддерживается на счет общественного фонда, он имеет право требовать, чтобы его выслушали, и, быть может, протестовать». Тот же самый Поттер рассказывает далее, как полезна хлопчатобумажная промышленность, как она «несомненно оттянула население из Ирландии и английских земледельческих округов», как колоссальны ее размеры, как она в 1860 г. дала 5/13 всего английского экспорта и как она через немного лет снова увеличится благодаря расширению рынка, особенно индийского, и принудительному «ввозу достаточного количества хлопка по 6 пенсов за фунт». Он продолжает: «Время – один, два, быть может, три года – создаст необходимое количество… Я хотел бы поэтому поставить вопрос: не стоит ли эта промышленность того, чтобы ее поддерживать? Не стоит ли труда содержать в порядке машины (имеются в виду живые рабочие машины) и не является ли величайшей глупостью мысль выбросить их вон? Я думаю, что это так. Я готов согласиться, что рабочие – не собственность, не собственность Ланкашира и хозяев; но они – сила их обоих; они – интеллектуальная и обученная сила, которой не заместить в течение жизни одного поколения; напротив, другие машины – те, на которых они работают, можно в значительной их части с успехом заместить и даже улучшить в течение двенадцати месяцев[33]. Если эмиграция рабочей силы будет поощряться или даже просто разрешаться (!), то что станется с капиталистами? (Этот крик сердца напоминает гофмаршала Кальба.) (…) Снимите сливки рабочих – и основной капитал будет до крайности обесценен, оборотный капитал не выдержит борьбы с недостаточным предложением труда ухудшенного сорта… Нам говорят, что рабочие сами желают эмигрировать. Это очень естественно с их стороны… Сократите, подавите хлопчатобумажное производство, отняв у него его рабочие силы, уменьшите, скажем, на 1/3 или на 5 миллионов сумму уплачиваемых им заработных плат – и что станется тогда с ближайшим классом, стоящим над рабочими, с мелкими лавочниками? Что станется с земельной рентой, с квартирной платой за коттеджи?.. С мелкими фермерами, этим лучшим слоем домовладельцев и земельных собственников? Итак, скажите, может ли быть какой-либо более самоубийственный план для всех классов страны, чем этот проект ослабить нацию путем экспорта ее лучших фабричных рабочих и обесценения части ее наиболее производительного капитала и богатства? Может ли быть что-либо худшее для земельных собственников и хозяев, чем лишиться своих лучших рабочих и посеять деморализацию и недовольство среди остальных путем широкой опустошительной эмиграции и обесценения капитала в целой провинции?»

Поттер, этот несравненный представитель хлопчатобумажных фабрикантов, различает два вида «машин», одинаково принадлежащих капиталисту: одни постоянно находятся на его фабрике, другие по ночам и по воскресеньям перемещаются в коттеджи. Первые – мертвые, вторые – живые. Мертвые не только с каждым днем ухудшаются и обесцениваются, но благодаря техническому прогрессу значительная часть их наличной массы является до такой степени устарелой, что могла бы быть с выгодой замещена более новыми машинами в продолжение нескольких месяцев. Живые машины, наоборот, тем лучше, чем долее они служат, чем более искусства, накопленного поколениями, они впитали в себя. «Times» в своем ответе этому фабричному магнату между прочим писала:

«Господин Э. Поттер до такой степени проникнут сознанием чрезвычайной и абсолютной важности хозяев хлопчатобумажных предприятий, что он для поддержания этого класса и увековечения его промысла готов насильственно запереть полмиллиона рабочих в огромный моральный работный дом. Достойна ли эта промышленность того, чтобы ее поддерживать? – спрашивает г-н Поттер. Конечно, отвечаем мы, всеми честными средствами. Стоит ли труда содержать в порядке машины? – снова спрашивает г-н Поттер. Здесь мы останавливаемся в недоумении. Под машинами господин Поттер разумеет человеческие машины; он клянется, что не рассматривает их как безусловную собственность хозяина. Мы должны сознаться, что считаем “не стоящим труда” и даже невозможным содержать человеческие машины в порядке, т. е. запирать их и смазывать, пока не явится в них надобность. Человеческая машина имеет свойство ржаветь от бездействия, сколько бы вы ее ни смазывали и ни чистили. К тому же человеческие машины, как нас учит опыт, способны самопроизвольно разводить пары и взрываться или безумствовать на улицах наших больших городов в дикой виттовой пляске. Может быть, г-н Поттер и прав, утверждая, что для воспроизводства рабочих требуется более значительное время, но, имея под руками опытных машинистов и деньги, мы всегда найдем достаточно предприимчивых, настойчивых, трудолюбивых людей, из которых можно наделать более чем нужно фабрикантов… Г-н Поттер болтает о новом оживлении промышленности через 1, 2, 3 года и требует от нас не поощрять эмиграции рабочей силы или даже не разрешать ее! Что рабочие желают эмигрировать, это, по его мнению, естественно, но он полагает, что нация должна запереть полмиллиона этих рабочих и 700 000 лиц, принадлежащих к их семьям, вопреки их желанию, в хлопчатобумажных округах и – неизбежное последствие, – подавляя силою их недовольство, поддерживать их существование раздачей милостыни, – все это ввиду того, что может наступить день, когда они снова понадобятся хлопчатобумажным фабрикантам… Наступило время, когда великое общественное мнение этих островов должно сделать что-нибудь, чтобы спасти эту “рабочую силу” от тех, кто хочет обращаться с ней так, как они обращаются с углем, железом и хлопком».