Разумеется, за исключением детей.

Это уже перебор будет.

— Ты же шутишь сейчас, да? — всё-таки обделалась козявка.

Вот так вот, маленькая!

— А почему нет? — и похоже, спрашиваю сейчас отнюдь не у неё.

Нет, Север, ты всё-таки ёбнулся на старости лет. Это же надо такое представить…

Я, девочка Стеша и дача. Край.

Хотя, зачем нам дача? Дом ведь есть.

Выдохнул, тряхнул головой, чтобы всё непотребное оттуда вылетело и повернулся к девчонке, что уже поумерила свой пыл — поняла, чем дело пахнет.

Однако, раз решил проучить, надо идти до конца. Она у меня это утро и последующие дни до менструации на всю жизнь запомнит. Ишь ты, забеременеть от “такого” боится! Змея, блять, ядовитая!

— Нет, нет… Нет! — топнула ногой.

Детский сад, а я в нём нянечка.

— Да, — испытывал садистское удовольствие, стращая свою соплюху и даже подумывал о том, чтобы снова её повалять.

Ещё один плюс от теплого сочного тельца под боком — охеренная потенция. Как в шестнадцать, только без “скорострела”. Красота.

— Пожалуйста, Матвей… Купи таблетки. Прошу, — сложила ладони в молитвенном жесте и захлопала ресничками.

Ох, маленькая дрянь… Ей волю дай — мужика в кисель превратит.

— Я сказал, нет. Будем рожать, — подмигнул и не удержался, заржал.

Конечно же, ничего не случится от одного раза. Подумаешь, резинка порвалась.

Катька вон было в душ сбегала, и всё замечательно. А эту только “откупорил”, откуда там детям взяться.

Я, конечно, не знаток в этих делах, но и не пацан, чтобы шугаться.

Очередной звонок от Львовны взбесил окончательно и я, разумеется, не ответил.

Не хрен делать, со старой ведьмой делить то, что принадлежит только мне. Достал телефон, сбросил звонок.

— Ой, а кто это там? — Стеша прищурилась, глядя мне за спину, по-видимому, в окно.

Вот задуматься бы…

На окнах жалюзи всегда закрыты — не люблю яркий свет.

Так с какого же перепугу я повернулся, как баран последний?!

Понял, что Стешка меня уделала, только когда из руки выскользнул мобильник, а голые пятки застучали прочь.

— Вот же, сучка! — слышу позади и ноги сами несут меня в дальнюю комнату.

Мне хоть бы минутку выиграть, чтобы сказать тётушке, что я жива и попросить помощи. Тут уже не до боязни отхватить «люлей». Уж лучше получить от Елены Львовны, чем продолжать греть постель бандюге.

Правда, от мысли, что меня спасут и я больше его никогда не увижу, почему-то становилось как-то… Горько.

Я себя так чувствовала последний раз в детстве, когда кто-то забирал у меня любимую куклу.

Чушь, конечно.

Просто привыкла…

Нет, не хочу об этом думать.

Я не настолько идиотка, чтобы проникнуться симпатией к своему насильнику. То есть, просто — к насильнику.

Его тяжёлые шаги раздавались уже совсем близко и мне пришлось прибавить ходу.

— Стешенькааа, — протянул издевательски, а я захлопнула дверь, загнав себя в ловушку.

Увидела огромную тумбочку и бросилась к ней. Дотолкала её до двери и села сверху. Пока он выломает дверь я успею позвонить тётушке.

Только… Что толку? Адреса ведь я ее знаю. Вообще ничего не знаю. Каждый день живу, как на пороховой бочке рядом с этим контуженным.

Длинные гудки сменились встревоженным голосом старушки и мне стало стыдно за себя. Не хватало бедной Елене Львовне проблем, приехала я…

— Тётушка, это я! — вскочила с тумбочки и нервно зашагала по комнате.

— Стефания?! Ох, слава Богу, ты жива! Где этот негодяй держит тебя?! Ты держись, слышишь? Я всё решу!

Взгрустнулось…

И даже запал весь иссяк.

Решит она, как же…

Что может бедная пенсионерка сделать бандиту, который даже тюрьмы не боится?

Да он просто убьёт её, как того несчастного в кино и дело концом. А потом и до моей тёти доберётся.

— Тетушка, вы не волнуйтесь… Со мной всё хорошо. И ещё, не ищите меня. Я сама с ним… Добровольно.

И вызов сбросила.

Сползла по стене вниз, обняла себя руками.

Ждала, что станет плохо, начнётся истерика или хотя бы сожаление появится… Но нет. Ничего. Абсолютно.

Неужели я уже сдалась? Сломалась? Мне стало всё равно, что будет дальше… И от этого очень страшно.

Неужели ему всё-таки удалось сломать меня?

Странно, но за дверью была тишина. Никто не ломился, не обещал оторвать мне голову, оттрахать до потери пульса или ещё чего…

Обняла свои коленки и стукнулась затылком о стену. Всхлипнула, шмыгнула носом.

И… Всё.

Плотину прорвало и я заревела в голос.

Столько боролась, столько сражалась за свою честь и свободу и вот…

Сломанная и пленённая. И где та честь, что защищала? Нет её. Бандиту подарена.

А он даже не торопится забрать у меня телефон. Потому что знает — мои жалкие попытки бесполезны. Я останусь здесь на столько, на сколько захочет он.

Я ничего не решаю.

— Не плачь, маленькая. Ты всё правильно сделала, — послышалось из-за двери и, судя по всему, он сидит на полу так же, как и я.

Надо же, как расслабился.

Козёл.

— Доволен? Твоя игрушка бессильна и сломана, как ты и хотел. Радуйся теперь, — наотмашь ударила по стене и заскулила от боли.

За дверью послышался шорох.

— Ударилась?

— Не твоё дело! — огрызнулась, осознав, как жалко, должно быть, сейчас выгляжу.

— Ты не сломалась, маленькая, за что тебя уважаю. И ты не игрушка, — отчего-то его голос был уставшим и каким-то необычным…

Словно там, за дверью, сидит не здоровенный, бородатый Север со страшным шрамом, изнасиловавший меня и удерживающий в своём доме силой, а обычный человек. Спокойный и рассудительный. Возможно даже, хороший.

Смешно.

О чём я вообще рассуждаю?!

Речь идёт о преступнике!

О сволочи, которую я ненавижу!

Только ненависти уже не было. Сколько бы не настраивала себя, как бы не прокручивала в голове всё, что он мне сделал…

— Я ненавижу тебя, — неубедительно совсем.

— Врушка, — тихий смешок и уже громче: — Выходи оттуда, Стеш. Я хотел сегодня погулять с тобой. Отвезу в ресторан или просто покатаемся. А, маленькая?