Шурик проверил площадь всеми доступными способами. Ничего не заметил. Оставалось предположить либо наличие снайпера, заранее притаившегося в специально оборудованном месте, либо некую магическую фигню на теле оппонента. Талант предсказателя ожидаемо молчал. Что делать дальше, парень не знал. Жутко хотелось сбежать. Еще хотелось чихнуть, но Шурик с трудом сдерживался, опасаясь нарушить торжественность момента.

Отец Николай смотрел на корчимые демоном рожи и мысленно холодел. Похоже, Ассомбаэль свихнулся окончательно. Он и раньше, если судить по досье, стабильностью разума не отличался, а принятие Источника — такой вывод напрашивался — окончательно подточило психику. Иначе с чего бы ему приводить в центр города голодную покойницу?

Сходиться, как и в прошлый раз, они начали одновременно. И остановились на таком же расстоянии, пристально, настороженно рассматривая друг друга. Мнилось обоим, что улица опустела, только свищет резкий ветер да виднеются по бокам заросли колючих кактусов, и оттягивает пояс кобура верного револьвера, так и просящегося в руку… Так, стоп. Это они куда-то не туда забрели.

Говорить первым полагалось отцу Николаю. Если бы дханн заявился на освященную землю, то начинать разговор пришлось бы ему, но сейчас они находились на нейтральной территории, а Шурик был годами старше. Поэтому, откашлявшись и еще дальше выпятив пузо, монах сказал:

— Долгие лета и процветания могущественному! Ты, говорят, видеть меня хотел?

Ассомбаэль ожидал какого угодно начала, однако святой отец сумел его удивить. Челюсть у толстяка непроизвольно отвисла.

— Я?!

Как ни странно, выражение искреннего удивления на лице оппонента Мозга успокоило. Инстинкт внезапно пробудился и принялся подавать обнадеживающие знаки. «Спокойно, — подумал монах. — Расслабляться рано. Может, у него склероз. Надо уточнить».

— Славомира сказала, ты, как выздоровеешь, сразу к нам собирался?

— Славомира? — тупо повторил демон. В его маленьких глазках забрезжило понимание. — Ах, Славомира! Она ошиблась.

Настала очередь священника недоуменно хмуриться. Дабы усилить эффект, Шурик честно добавил, по присущему ему обыкновению сказав не подумав:

— Да я бы век вас не видал.

— Чего ж так? — обиделся отец Николай. — Вреда мы вроде еще не чинили, а вот ты в город нежить привел! Подозрительно выглядит, знаешь ли!

И тут дханн допустил ошибку. Душевное напряжение заставило его перенервничать, толстяк чувствовал, как начинают подрагивать коленки и стремительно пропитывается потом безразмерная футболка. В глазах мутилось, язык словно бы сам собой сболтнул:

— Я что, не имею права девушку в кино сводить?!

Мозг впал в ступор, осмысливая непривычную для себя концепцию. Осмотрел сочащееся слизью тело русалки, огромные антрацитово-черные глаза без признаков белка, длинные клыки, когти на пальцах… Священник пошатнулся, почувствовав дурноту. Он и раньше знал о ненормальности местного демона — даже на фоне склонных к странным поступкам сородичей Ассомбаэль поведением выделялся, — однако не подозревал о том, насколько глубоко безумие пустило корни. Ухаживать за… за этим!

— Девушку в кино сводить? — только и смог повторить отец Николай.

— Ну да.

Шурик почувствовал, что его поняли как-то неправильно, но объяснять ничего не собирался. Святоша замолчал? Замолчал. Драться не пытается, на неупокоенную крестом не машет? Не машет. Тогда не будем ничего портить и спокойно уйдем подобру-поздорову, пока еще чего не случилось.

— Вопросы есть? — Отец Николай издал невнятный звук и помотал головой из стороны в сторону. В его устремленном на Шурика взгляде сплелись воедино жалость, отвращение, непонимание и иные, не поддающиеся скорой расшифровке эмоции. Впрочем, толстяка сейчас внутренний раздрай противника не интересовал. — Тогда до свидания.

— Стой, — встрепенулся монах. — Я с вами!

Он еще не закончил фразы, как рациональная часть его разума взвыла: «Зачем?» И эхом ему вторил преисполненный новых подозрений дханн:

— Зачем?

— Ну — лихорадочно изобретал ответ монах, — это моя обязанность. Я должен убедиться, что твоя… — Тут он замялся, не в силах дать точное определение по-прежнему прятавшейся за спиной демона и внимательно прислушивающейся к разговору нежити. Все названия, просившиеся на язык, звучали по меньшей мере недипломатично. Наконец подобрал нужное слово: — …Твоя спутница не представляет угрозы для людей.

Рассерженный толстяк плюнул на асфальт, поняв, что от священника он не отделается. В обычной обстановке дханн старался вести себя тихо и незаметно, старательно не привлекая внимания и мечтая об одном — чтобы его оставили в покое. Однако присутствие в опасной близости боевого брата, о которых в детстве рассказывали всякие гадкие и кровавые сказки, и злобно шипящая русалка — чтоб Андерсену в гробу перевернуться — кого угодно выведут из себя.

Резко развернувшись, Шурик облапил спутницу вокруг талии и потащил в сторону входа в кинотеатр, напоследок бросив:

— Платить за тебя я не собираюсь!

— Не бедняк, — уязвленно пробормотал под нос Мозг. — Без твоих грошей обойдусь.

Очереди у касс не было, поэтому билеты непримиримая компания купила быстро. Толстяк лишь ненадолго задержался возле плана зала, после чего, ткнув пальцем, скомандовал кассирше:

— Весь вот этот сектор! Пожалуйста.

Хотя на данный момент недостатка в деньгах он не испытывал, память мгновенно воскресила те короткие злые времена, когда лишняя сотня казалась манной небесной. Настроение резко переменилось. Приступ черной меланхолии обуял склонного к самокопанию дханна, в голову полезли почти позабытые мысли наподобие «никто меня не любит» и «я такой несчастный, пожалейте меня».

Рядом радостно вздохнула покойница. Монах с безопасного расстояния с брезгливым выражением на лице смотрел, как она жадно ловит исходящие от демона волны темной энергии. Интересно, часто он так ее подкармливает? Нет, с точки зрения церкви, пусть уж лучше нежить питается сознательно вызванными отрицательными эмоциями, чем заманивает одиноких путников и высасывает их до смерти, но все-таки кормежка производила впечатление противоестественное.

Предъявив старушке-контролерше входной билетик, Мозг прошел в зал. Демон уже развил непонятную деятельность, собирая железные стойки из углов и попутно огрызаясь на суетящихся вокруг работниц ДК. Поскольку добычу — каждая ему по пояс и весом примерно килограммов десять — он вешал на пальцы левой руки, иногда не по одной штуке, причем признаков напряжения или усталости не проявлял, убеждали его вернуть реквизит на место не слишком сильно. В конечном итоге вовсе отстали, видя бессмысленность увещевания.

Монах уселся в свое кресло, задумчиво поглядывая на неупокоенную. Та, получив чуток сил, явно приободрилась. Тем временем Шурик установил стойки вокруг выкупленного сектора, натянул на них извлеченный из кармана безразмерной куртки красный шелковый шнур и в результате получил импровизированную ВИП-ложу. Маленькую, неказистую, зато свою. Оглядев получившееся творение, с мрачным видом кивнул и принялся устраиваться перед сеансом, попутно объясняя русалке, куда и зачем они, собственно, пришли.