Узнав о бегстве Дедала, Минос пришел в ярость, решил его отыскать и придумал для этого хитроумный план. А именно: он велел повсюду объявить, что тому, кто сможет пропустить нитку через закрученную спиралью раковину, будет выдана крупная награда. Дедал же заявил сицилийскому царю, что эту задачу он берется решить. Для этого он просверлил маленькую дырочку с закрытой стороны раковины, привязал нитку к муравью и запустил его в дырочку, а потом закрыл ее. В конце концов муравей вылез с открытой стороны раковины, и нитка, естественно, прошла через все ее извилины. «Только Дедал мог до этого додуматься», – произнес Минос и приехал на Сицилию, чтобы схватить его там. Но царь отказался выдать Дедала, и в схватке Минос был убит.

Этот миф подобен европейской волшебной сказке. Гермес и Афина действуют в нем наподобие доброй крестной в «Золушке», а волшебная сумка и шапка-невидимка – просто неотъемлемая атрибутика волшебных сказок. Это, кстати, единственный миф, в котором волшебство играет определяющую роль. В Греции он пользовался большой любовью, и на него ссылаются многие поэты. Описание Данаи, запертой в деревянном ящике, – самый известный отрывок из творчества Симонида Кеосского, лирического поэта, жившего в VI в. до н. э. Полностью миф излагается Овидием и Аполлодором, причем Аполлодор рассказывает его лучше – проще и яснее. Овидий же слишком многословен: так, например, описание схватки Персея с морским чудовищем занимает у него добрую сотню страниц. Я следовала рассказу Аполлодора, хотя и ввела фрагменты из Симонида и короткие цитаты из других поэтов, в основном из Гесиода и Пиндара.

У аргосского царя Акрисия был только один ребенок – дочь по имени Даная. Она была прекрасней всех прочих девушек ее страны, но это не очень радовало царя – ведь у него не было сына. Он даже отправился в Дельфы, чтобы узнать у оракула, есть ли у него надежда хоть когда-нибудь стать отцом мальчика. На его вопросы жрица ответила отрицательно и добавила нечто еще более худшее: его дочь родит сына, который убьет его самого.

Единственным способом избежать судьбы для царя было бы немедленно убить Данаю и – для верности – в своем присутствии. Но на это Акрисий решиться не мог. Его отцовская привязанность к дочери, как показали последующие события, не была такой уж сильной, но зато был сильным его страх перед гневом богов. Тех, кто был повинен в пролитии крови родных, они наказывали страшно, и поэтому Акрисий не стал убивать дочь. Вместо этого он приказал изготовить из меди комнату с люком в крыше, так что в нее свободно проникали и свет и воздух. Но она была заперта на замок, и ее надежно охраняли.

И Данае пришлось проводить долгие часы и дни; ей было нечего делать, ей было нечего увидеть, кроме плывущих над ее головой облаков. Но однажды случилось чудо – в ее комнату пролился золотой дождь. Каким образом ей стало ясно, что в таком обличье к ней явился сам Зевс, неизвестно, но она тем не менее была уверена, что сын, которого она родила, от него.

Некоторое время ей удавалось держать его рождение в секрете от отца. Но со временем делать это становилось все труднее и труднее, и в конце концов Акрисий обнаружил Персея (так Даная назвала своего сына). «У тебя ребенок! – в ярости вскричал царь. – А кто его отец?» Но когда Даная с гордостью ответила: «Зевс!» – он ей не поверил. Он был уверен только в одном: ребенок – страшная угроза его собственной жизни. Он побоялся убить внука по той же причине, по которой воздержался от убийства дочери. Он страшился гнева Зевса и Эриний, которые особенно настойчиво преследовали тех, кто убивал родственников. Но если он не мог убить их, то мог создать для них условия, которые неминуемо повели бы к их смерти. Поэтому он приказал изготовить большой ящик, посадить туда и мать, и ребенка и бросить ящик в морские волны.

И вот Даная с маленьким сыном поплыла по морю в этой удивительной лодке. День постепенно угас, и она осталась наедине с волнами.

Всю ночь, сидя в своем качающемся ящике, она прислушивалась к плеску волн. Ей казалось, что они плещут уже целую вечность. Настал рассвет, но это не могло ее порадовать – ведь она его не видела. Она не могла также увидеть поднимающиеся из моря острова, а их было множество. Она только почувствовала, что их ящик словно бы приподняло волной, быстро понесло, а затем волна отступила и оставила их на чем-то твердом и неподвижном. Их прибило к берегу, они были спасены от гибели в море, но по-прежнему находились в ящике, выбраться из которого без посторонней помощи не могли.

Судьба была к ним милостива. А быть может, это была милость Зевса, который, правда, до сих пор ничего не сделал ни для своей возлюбленной, ни для своего ребенка. Так или иначе, их обнаружил рыбак, добрый и хороший человек по имени Диктис. Наткнувшись на ящик, он открыл его и извлек из него и мать, и сына, его горестное содержимое, и отвел их к своей жене, такому же милому человеку, как и он сам. Детей у них не было, и они стали заботиться о Данае и Персее, как о своих собственных детях. Даная и Персей прожили у них много лет, и Даная была вполне согласна, что ее сын унаследует от Диктиса скромное ремесло рыбака.

Но их настигла беда. Полидект, правитель этого маленького острова, был братом Диктиса и вместе с тем жестоким и безжалостным человеком. Он долгое время, видимо, не обращал внимания ни на мать, ни на сына, но наконец Даная привлекла его внимание. Она по-прежнему была ослепительно прекрасна, хотя Персей к этому времени стал уже взрослым, и Полидект влюбился в нее. Он хотел жить вместе с ней, но вовсе не с ее сыном, и поэтому тотчас же начал разрабатывать план, как ему избавиться от Персея.

На свете жили три страшных чудовища; их звали Горгоны. Они жили на одном из островов и были известны по всему миру своей смертоносной мощью. Полидект, очевидно, говорил о них с Персеем; возможно, он даже «обмолвился» в разговоре, что больше всего на свете хочет иметь голову одной из них. Такой разговор вполне соответствовал бы плану, задуманному им, чтобы погубить Персея. Однажды он заявил, что собирается жениться, и созвал на празднество друзей и знакомых, в том числе и Персея. Каждый гость, как полагалось, принес подарок предполагаемой невесте. Исключение составил только Персей. Дарить ему было нечего. Но ведь он был молод и горд и чувствовал себя крайне униженным. Он предстал перед всеми присутствующими во дворце и сделал именно то, чего ожидал от него царь, а именно заявил, что принесет подарок лучше, чем все остальные. Он пойдет, убьет Медузу и принесет в дар ее голову. Ничего не могло устроить царя больше. Ведь ни один человек в здравом уме не дал бы такого обещания. Что же представляли собой Горгоны?