— Спокойно! — подбросил им альтернативную идею Кир-Кор. — Спать! Спать! Спать… Спать… Спа-а-ать…

Через десять секунд более миролюбивых пилотов невозможно было бы найти во всем аэрокосмическом флоте пейсмейкеров.

Кир-Кор убедился, что режим полета находится под контролем автоматики аэроуправления, на всякий случай отключил орбитально-спутниковую связь, взвалил обмякших молодцов себе на плечи и, роняя по дороге шлемы, перенес на твиндек. Под руководством пристегнутого к креслу медика и с помощью успевшего набить себе шишку на лбу интротома он заполнил телами сладко посапывающих во сне пейсмейкеров свободные «саркофаги», взглянул на восковолицего героя, мысленно извинился перед ним за несколько тенденциозный подбор основного состава компании спящих. В пилотскую рубку вернулся с Лирием Голубем. Указал ему на ложемент второго пилота, сам занял место первого, спросил:

— Почему альгер перекочевал из ваших рук в руки медика?

Юноша оторвался от созерцания светившего ему в лицо яркого лунного диска.

— Я отдал. Доктор Магнес стал благодарить меня за выстрел в… того страшного человека. Я выронил альгер. Бросил, честно говоря…

— Доктор Магнес испугался, что Ярара может вернуться, и потребовал поднять оружие?

— Да. Попросил. Я поднял и… отдал ему. Извините. Я должен был… сохранить для вас.

Кир-Кор покачал головой.

— Надобность в этом отпала, но дело в другом. На борту пиратского судна оружие лучше всего держать при себе.

— Никогда больше не возьму его в руки. Никогда.

— Не попади вы Яраре в голову, ваша очень короткая жизнь сложилась бы именно так. Негодяй превратил бы отсек в заоблачный склеп братской могилы. К счастью, выстрел из альгера оказался удачным, и теперь ни один оракул не скажет, сколько лет вам еще отмерено. С оружием или без. Наденьте привязные ремни, закройте фиксаторы.

— Никогда, — повторил интротом, застегивая на себе полетную амуницию.

— Не рефлексируйте, не надо. Нельзя казнить себя за то, что сумели остановить людоеда. Мерзавец сбросил в океан вагон с людьми…

— Как это… сбросил?..

Кир-Кор рассказал.

Рассказывая, он пробежал пальцами по сенсорным переключателям с внешней стороны желобчатых подлокотников — три колонки нужных ему информационных брид услужливо распахнулись веерными экранами. Автокарта маршрутного сопровождения. База данных. Цифро-буквенные формуляры по режиму полета. Плотно обхватив ладонями люминесцирующие рукоятки на концах подлокотников, Кир-Кор прервал связь роботронного штурмана с орбитально-спутниковым контролем и резко бросил аэромашину креном на разворот. Диск Луны ненадолго спрятался за днищем «летающей шляпы», а серебристо-бело-голубое облачное покрывало над океаном вдруг превратилось в мировой занавес.

— Буквально у меня на глазах бандит взорвал своего напарника, — добавил Кир-Кор. — Понимаете? Прицепил к его спине небольшой бризантный заряд и взорвал.

После разворота мировой занавес снова лег покрывалом, кругляк Луны взмыл на свою обычную высоту, но светил уже не в лицо, а в затылок. Кир-Кор довернул на два градуса по азимуту и подумал, что маневр перемены курса ручным управлением дался легко, будто на тренировке. «Ив-Конд, пожалуй, был бы доволен», — вспомнил он инструктора новастринского островного полигона, где каждый грагал-отпускник проходит курс освоения новинок техники Солнечной системы. Полигон почему-то имеет несколько равноправных названий: Овоград, Алармбург, Падрак-Нуташ, Лакайленд. И одно-единственное прозвище: «Курятник»…

— И вы… не сумели… — пролепетал интротом.

— Что? Остановить Ярару?

— Да. Помешать хотя бы…

— Нет, не сумел, для этого надо было его убить. А убить — это совсем не то, что впрыснуть в черепную коробку мерзавца болевую комбинацию спазмогенных импульсов. — Кир-Кор потрогал альгер Ярары, оттянувший карман, подумал: «Жаль, я не знал, что эта штуковина не опаснее скорпиона…»

— Специально для таких случаев, — тихо произнес Лирий Голубь, — МАКОД дает вам неограниченные права.

Кир-Кор быстро взглянул на него.

— Нет, Кирилл Всеволодович, нет, извините!.. — Страдальчески морщась, интротом пощупал шишку на лбу.

«Двойная рефлексия, — посочувствовал ему Кир-Кор. — И так нехорошо, и этак плохо… Представитель девидеры Ревнителей Общества Справедливости с отчаяния вдруг упрекнул грагала за то, что грагал, будучи сам в отчаянном положении, не пошел на отчаянные дела…»

«А грагал, — вмешался внутренний голос, — тоже с отчаяния, как ты сам понимаешь, был не прочь передать дела подобного свойства в зубы акулам. Мальчишка опомнился и решил извиниться перед тобой. Отличный повод для тебя извиниться перед акулами».

— Ладно, второй пилот, — проговорил Кир-Кор. — Минутная слабость. Бывает. Я вас хорошо понимаю.

— Эр-джи-би, эр-джи-би, эр-джи-би! — неожиданно произнес высокий мужской голос. — Би-джи-эр! Би-джиэр! Би-джи-эр!

Кир-Кор бросил взгляд на индикаторы записывающего устройства.

— Пейсмейкеры, — определил Лирий Голубь.

— Вы знаете их тайный язык?

Юноша отрицательно покачал головой:

— Я знаю манеру их общения. Но сейчас и так ясно: вызывают на связь.

— Ратак-а, ратак-а, би-джи-эр! — сверлил пространство рубки неприятный голос. — Би-джи-эр! Ганнибал-Барка, би-джи-эр!

— Все в порядке, — сказал интротому Кир-Кор. — Они нас потеряли, ищут через орбитальную систему связи. Временно мы помолчим…

— А потом?

— Потом придется выйти на связь с экзархатом, и у них появится шанс разгадать наш маневр.

— Неужели им трудно понять, что происходит?

— Трудно. Особенно если понимать не хочется. Но уж когда поймут… — Кир-Кор не стал договаривать.

— Нам что-то еще угрожает… Я это чувствую.

— Не знаю. Посмотрим. Какая-нибудь пакость у них в резерве, должно быть, найдется… Однажды кто-то хорошо сказал: «Если пейсмейкеры отступили, то путь их отступления всегда основательно и глубоко эшелонирован разнообразными пакостями».

Неприятный голос умолк. Видимо, поняли то, чего понимать не хотелось. И сразу стал наплывать, поднимаясь снизу, как ил в замутненном источнике, глухой неразборчивый ропот, идущий, казалось, из темных глубин океана. Кир-Кор ощутил какое-то неудобство, тревожный дискомфорт в этом пилот-ложементе, в этой аэромашине. В этом небе. Наконец — в этом мире. Он развернул бриду связи и выключил звуковой транслятор приема. Ничего не изменилось — загадочный ропот и странное чувство тревоги остались… Он невольно прислушался. Ропот. Рокот. Рокот ропота, пронизанного всплесками едва различимых беспокойных созвучий. То ли отдаленное многоголосье продуваемых ветром пространств, то ли дыхание притаившегося где-то рядом исполинского миллиардного хора с миллионным оркестром. Дыхание было напряженным. Что-то мощно и тяжело давило на мозг, обволакивая сознание клочьями желтого, оранжевого и багрово-черного дыма. «Передать управление автоматике!» — приказал рукам испуганный мозг. Но это была только мысль, слабая, лишенная энергии волевого действия…