творящихся близ Санкт-Петербурга адских дел. Некий монах явившийся из какого-то дальнего монастыря, с чьей проповеди должно было начаться «мероприятие», собирался объявить во всеуслышание, что в казематах Шлиссельбургского тюремного замка немецкие да еврейские учёные, давно уже свившие свои змеиные гнёзда в университетах, намереваются провертеть дыру до самой преисподней и выпустить оттуда бесов, от которых и произойдёт конец всему. Для чего в самом глубоком подвале возвели идола главного беса Бафомета, и ежедневно поливают его кровью мучеников, страдающих за народную правду узников этого страшного узилища – чтобы упомянутый идол набрался адской силы и ту дыру в земле и провертел, потому как человеческими руками сделать это никак невозможно. После того, как слушатели будут доведены до нужного градуса, проповедник кинет клич, возьмёт в руки хоругвь, и во главе толпы, к которой, как предполагается, присоединятся разогретые по случаю Масленицы неумеренным потреблением спиртного московские обыватели и всякий сброд с Хитровки, двинется на Моховую, к зданию Московского Университета – громить рассадник «жидов, немчуры и скубентов», от которых, как известно, и проистекает главный вред и погибель православному люду.

Московское жандармское управление, как градоначальник с полицмейстером, конечно, были предупреждены о готовящихся безобразиях и собирались принять жёсткие меры. Филеры шныряли по всей Москве выискивая упомянутого монаха и прочих зачинщиков беспорядков. Московский гарнизон приведен в состояние готовности, и чуть что – на улицы вместе с казаками выйдут и регулярные части, с которыми не очень-то забалуешь.

Пролистав ещё раз доклад, Корф покачал головой. Вид у него был встревоженный.

- В исполнительности генерал-майора Юрковского я не сомневаюсь. В марте восемьдесят восьмого он отлично показал себя при ликвидации вылазки террористов оттуда, – барон пошевелил пальцами в воздухе, что, вероятно, должно было означать «червоточину», через которую в Первопрестольную проникла банда вооружённых экстремистов из двадцать первого века, - Сейчас угроза иная – если я не ошибаюсь, «потомки» называют подобные вещи «эксцессами исполнителей».

- Я вас понимаю барон. – Яша согласно наклонил голову. – И тоже опасаюсь, что московский обер-полицмейстер перегнёт палку, и генерал-губернатор князь Долгоруков его в этом поддержит. И закончится дело чем-то вроде «Кровавого Воскресенья», о котором вы, надо полагать, знаете. Нам здесь такого точно не надо, в особенности – сейчас, когда господину Лерху полшага осталось до…

И осёкся – слишком уж явственно совпадали планы дяди Юли с тем, кто собирался проповедовать безвестный монашек.

- Да уж, не хотелось бы. - барон вернул бумаги Яше. – Сегодня же отпишусь и Долгорукому и Юровскому – предупрежу, чтобы оба сдерживали эмоции и ни в коем случае не допустили кровопролития! Пусть казачьими нагайками обходятся, если уж иначе никак. Да и другие средства имеются… новые. Месяц назад в Москву целый вагон отгрузили – прямо как знали!

- То-то, что новые, Евгений Петрович. Кто с ними там управляться умеет? Разве что двое-трое из моих, да и те больше в теории…

- Пошлём наших специалистов. В Питере-то беспорядков не ожидается?

- Пока Бог миловал.

- Вот и откомандируем человек двадцать. И пусть сразу начинают обучать московских жандармов – а то приключится что-нибудь, а они только зуботычины раздавать и горазды. Пометьте у себя, Яков Моисеевич, потом не напомните…

Яша послушно полез в карман за блокнотом. Обычно барон не забывал отданных распоряжений, но тут случай был особый, не грех и подстраховаться.

- И вот что ещё… - Корф как-то особенно остро взглянул на собеседника, – Судя по вашему тону, у этой московской новости и второе дно имеется?

- Куда ж без него? - ухмыльнулся Яша. Корф знал его слишком давно и, конечно, сразу почуял подвох. – Видите ли, барон, обер-полицмейстеру и московским жандармам известно далеко не всё. Они-то, ничтоже сумняшеся, полагают, что вся эта катавасия действительно затеяна горсткой религиозных фанатиков и этим новоявленным Гапоном, которых подогревает кто-то из Святейшего правительствующего Синода, копающий под нынешнего обер-прокурора Исидора…

- А на самом деле?

- А на самом деле, ноги у этой истории растут из хорошо известного нам с вами места.

- Снова из Англии? – усмехнулся Корф. – И почему я не удивлён?

- Именно что из Англии, Евгений Петрович. Непосредственные же исполнители - наши, российским масоны, которых усиленно окормляют с того берега Ла-Манша. Мои люди в Белокаменной совершенно точно выяснили, как деньги – и немалые, надо сказать! – выделенные на это мероприятиепопали в город, кто занимается их распределением, кто координирует подготовку. Господин Гиляровский, которого вы, барон, надо полагать, не забыли, писал мне, что по московским редакциям уже шныряют какие-то скользкие типы – раздают репортёрам, из тех, кто понетребовательнее, солидные суммы взамен обязательства освещать назревающие беспорядки вполне определённым образом…

- Масоны, говорите? - Корф покачал головой. – Как это всё некстати… Государь как раз собирался задумался о том, чтобы обнародовать-таки сведения о «потомках», а тут такое!

- Не забудьте о о статуе в каземате Шлиссельбурга, - добавил Яша. – Сведения о ней ведь тоже откуда-то просочились, верно?

- Думаете, господа из «Золотой Зари» стараются, наследнички наших, с позволения сказать, английских друзей?

- Получается, что больше некому, Евгений Петрович. – молодой человек щёлкнул блестящим замочком портфеля. – Я вот думаю: может пора навестить господ Уэскотта и МакГрегора? Давненько мы с ними не беседовали, заскучали, поди…

- Всё же не очень понятно, зачем англичанам мутить у нас воду, да ещё в Москве? Ясно ведь, что мы это прихлопнем за один день!

- Э-э-э, не скажите, Яков Моисеевич. – Корф раскрыл перед собой бювар и принялся перебирать листки. – Москва город купеческий, дремучий, народ здесь истовый – до сих пор электрических лампочек боятся, юродивых по папертям слушают, да воскресные службы выстаивают целыми семьями. Это вам не Питер со здешним нигилизмом – здесь, если и поджигать что, так непременно на религиозную тему. А если полиция и жандармы не удержатся и прольют кровь – пожалуйста, готово дело: «»Власти стреляют в православных, протестующих против богохульных затей немцев и жидов в университетах!» Не-ет, голубчик, от такой искры так может полыхнуть, что по всей России отзовётся…

- То есть господа просвещённые мореплаватели мстят за фиаско у Готланда?

- И снова нет, Яков Моисеевич. – Корф выбрал нужный документ, положил перед собой и принялся очинивать складным карманным ножичком карандаш. – Господа из «Золотой Зари» имели некоторые связи с британской военно-морской разведкой ещё в самом начале, когда затевали африканскую операцию со Стрейкером и мадемуазель Бертой