Как-то утром, когда Берта собиралась на работу, к ней вошла мама.

– Доченька, я хочу тебя попросить. На это время, хотя бы на это время, пока не сделали операцию, мальчик не окреп, не ввязывайся больше в эти ужасные разоблачения. Не нужно больше притягивать беду. Ты прости меня за то, что сделаю тебе сейчас больно. Но прошу: вспомни о Владике.

– Я никогда о нем не забываю. Попробуй меня понять. Спрятаться на время уже не получится. Такая тут война… На ней нужно защищать своих детей. Вот поэтому спрятаться нигде не получится. И я запустила документальный сериал: «Живодерская рать». Я там соберу все, что случилось с нами, с Владиком, с детьми Юриного детского дома. С убитыми ради грязных денег животными. Расскажу о мертвых и живых людях. Мертвые скажут больше, чем живые. Мертвые враги тоже. Понимаешь, они, как стоглавый дракон. Им рубят ядовитые головы, а они все возрождаются. Дышат не только на нас. На всех.

– Отступать некуда? – грустно спросила мама. – А ты с детства так не любила фильмы и книги про войну. Даже не могла смотреть на обложки. Я верю, что все так, как ты говоришь.

– Я с тобой, – шепнула Берта в ухо матери, которое окутала серебряная волна совсем недавно черных волос.

Работа началась страшная, сумасшедшая, без продыха и вздоха. Берта использовала оперативные видеокадры. Бой, кровь, трупы, полуразложившиеся детские тела после раскопок тайных могильников. Черные мешки с заживо гниющими телами собак. Стариков, на которых проводились опыты. Тяжело больных детей после зараженных вакцин. Только родившихся, еще живых, изуродованных младенцев, которых живодерская подлая рука достала из утробы матери, дав ей не тот, а совсем другой препарат.

Иногда получалось делать по серии в несколько дней. Валились от недосыпа и усталости все. Кроме Берты.

Однажды, к вечеру, ей позвонил Бадаев и попросил отменить работу на следующий день. Приехать к нему для серьезного разговора. И заодно получить аванс за весь сериал. «Он вам сейчас пригодится. Хватит на операцию Юры».

Берта приехала в хорошем настроении. Все складывалось, как она хотела, в работе. Записались следователи, сотрудники МЧС, эксперт Масленников, врачи, герои-жертвы. Деньги Бадаева действительно многое решат. Можно заниматься сбором документов. В Израиль собиралась приехать и родная мать Юры Ольга. И еще такая теплая радость согрела сердце Берты. Кузьма перевел на карту Берты свои первые карманные деньги, полученные от матери. Тысячу долларов. А его мать перевела другую, гораздо более значительную сумму.

Бадаев встретил ее стоя.

– Вижу, настроение хорошее. Я рад. Все видел, что ты делаешь. Лучше, чем отлично. Как руководитель я, кажется, не злоупотреблял ни советами, ни требованиями. Это будет вторая по счету наша серьезная беседа. Она настолько серьезная, что мы проведем ее под запись. – И он включил портативный диктофон. – Берта, ты помнишь, я подарил тебе книгу о передовой гуманистике в первую нашу встречу?

– Конечно.

– Ты прочла?

– Да.

– Есть вопросы к автору теории?

– Один. Как? Как отбирать этот передовой отряд, который объединит все знания и идеи?

– Еще раз отлично. Как?.. До главного вопроса автор еще не дошел. Это другая, совсем другая история. Она требует особых, невиданных средств, возможностей. Гениального полета. Сейчас могу сказать, кто сумел найти мысль, ставшую толчком идеи, потом разработать все в деталях. Я это сумел, моя дорогая. Ты поняла?

– Кажется, да, – побледнела Берта.

– Мало кому так везет в жизни, как мне. Моя работа привлекла внимание очень сильных людей в разных странах мира. Огромные средства. На них можно было бы создать новую страну. Но эти люди искали центр объединения, эталон. Прекрасную женщину. Совсем слабую и нежную. На нее выведены разные силы с разных сторон. Позитивные, черные, любящие, спасающие и убивающие… Так красиво и страшно ведется эта невиданная война. Я не украл идею у Гомера с его Еленой, причиной Троянской войны. Эта идея просто нашла в моем мозгу новый приют. Я решил ее на совершенно другом уровне развития человечества.

– То есть…

– Да. Ты выбрана не мною. Ты выбрана из миллионов. Ты прошла самые изощренные испытания. Твои следователи – молодцы. Но им не стоит тратить попусту силы на поиски связующего звена всех преступлений. Его просто не существует. Существует всемирный мозговой центр, который создал программу, основанную на характерном для каждого поведения. Одни шли к своему разоблачению, уничтожению, другие учились объединяться и бороться. А это без потерь тоже не бывает. В самой совершенной идее. То есть да, Берта, в какой-то степени я виновен в том, что случилось с твоим сыном, с тобой, с той собакой, из-за которой ты ввязалась в эти войны. Но моей решающей роли тут уже не было. У меня в принципе не было решающей роли. Я обо всем узнавал вместе с тобой. Тебя приносят в жертву, а ты становишься победительницей. Я так рад. Так рад, что мне больно, как никогда. Настало время прощаться. Идея стала главнее автора. Она живет и развивается без него. Он – лишнее звено. За то, что я натворил на свете, – моя дорога в ад. Тебе понравились духи?

– Я не могу все это вынести…

– Можешь. Ты взрослела и крепла на моих глазах. Моя роскошная избранница. И мне до боли ты нужна. Настолько, что я даже своих слов не могу найти. Украл у любимого поэта. Ты поймешь, ты почувствуешь, как я тебя люблю, ведь ты эталон многих, но лишь моей идеи живое воплощение. Берта, тебе нужно идти, у меня сейчас важное совещание. Возьми диктофон. То, что там записано, – явка с повинной.

Берта, думая только о том, чтобы не упасть, вышла из его кабинета, прошла комнату обедающей в столовой секретарши, ступила в коридор… За спиной раздался странный негромкий звук взрыва… Он разнес кабинет безумного, так жестоко востребованного гения, оставив совершенно нетронутым смежное помещение секретариата. Бадаева нашли на полу пепелища. Он не ждал взрыва. Пуля вошла в его рот, простилась с гением через затылок.

Видимо, так выглядела задуманная маньяками передовой гуманистики передышка для Берты. Ее отбросила от работы, от студии взрывная волна, которая разнесла кабинет Бадаева. Берта слегла с высокой температурой. Она была благодарна этой горячке, как никогда и никому. Липкий туман помогал принять бред происходящего и не сойти с ума. Но она пыталась найти хоть одну мысль, за которую можно уцепиться, чтобы вздохнуть и набраться мужества… Такой мысли не было. Даже Анатолий, даже Юра, даже все близкие и друзья – они в любой момент под ударом из-за нее. И с этим ничего не поделаешь.

А Мария не успевала подходить к телефону. Звонили незнакомые люди из разных стран. Спрашивали, как Юра. Желали удачи, предлагали помощь, признавались в любви. Нашли родителей еще пять детей из детского дома Юры.

Пора было отправляться в путь. Мария и Амина провожали их в аэропорт. Смотрели сквозь пелену слез, как перед эскалатором Берта легко поднимает своего худенького и легкого сына, Анатолий несет его новую коляску…