Почти пять лет длилась война, и Европа стояла, залитая потоками крови. Сколько убитых и искалеченных! Сколько лишено крова и обездолено! Огромные цветущие районы превращены в пустыни, а города — в развалины; уничтожены дивные памятники искусства; сведена на нет упорная работа целых поколений. Пройдёт много времени, прежде чем всё будет восстановлено и жизнь опять войдёт в старое русло.

Эти годы великой борьбы видели много героизма, много чудес храбрости обеих противных сторон. Такой войны ещё никогда не знала история ни по оружию, ни по способам ведения, ни по количеству жертв. Человеческий гений неустанно работал над средствами истребления, и с изумительной быстротой совершенствовались аэропланы и воздушные корабли, подводные лодки и мины, орудия, пулемёты, газы и так далее. Вся энергия мира была направлена исключительно на то, чтобы достичь наибольших результатов в области разрушительной техники.

Всё на фронт! Всё для войны! Война до полной победы! — вот лозунги, которыми проникся и жил обезумевший мир.

Исход войны был уже заранее предрешён, так как Германия, героически боровшаяся одна против многочисленных врагов, не могла победить. Не побеждённая в военном искусстве, она пала, раздавленная численностью противников.

Германия была добита; принуждена была склонить свою гордую голову пред неумолимыми врагами. Но, кроме неё, есть ещё и другие жертвы этой войны, и среди них — Великая Россия. Она — тоже в числе побеждённых, но побеждена не в борьбе, а происками союзников и внутренними врагами. Прежде державная и могучая, ныне она — нищая, несчастная, безответная раба иноплеменных правителей и иностранных вожделений.

Результаты войны для России и Германии невольно вызывают в уме картину смертельной борьбы между двумя орлами, схватившимися в воздухе. Вокруг них, в ожидании конца боя, вьются многочисленные вороны. Удары орлиных клювов следуют один за другим, и одна за другой наносятся страшные раны. В пылу борьбы орлы не слышат зловещего крика вороньей стаи, которой сами же себя обрекли в добычу. Только почуяв предсмертную тьму и камнем летя из‑под небесных высей на чуждую землю, они замечают наконец опасность, но поздно: они обессилены и сопротивляться не могут. Торжествуя, набрасывается на них вороньё, терзает и тащит по кускам могучие орлиные тела.

Как бы там ни было, но цель, поставленная союзниками в начале войны, была достигнута. Германия была побеждена, «русская опасность» — ликвидирована. Не выдержали нервы русского и германского народов; не хватило терпения, которое к тому же умело подтачивалось и тайной работой революционных партий. Из войны родились революции, и, кроме победы Антанты, она несла с собой разрушение императорским тронам и рабство народам под пятой красного интернационала.

Гуманные принципы, торжественно возвещённые Вудро Вильсоном в его пресловутых 14 пунктах, прозвучали жестокой насмешкой. Они были использованы лишь в выгодах победителей, и мирный договор, выработанный через год, был полон небывало суровых требований к побеждённым державам. Он лишал их армий и флота, наносил страшный удар промышленности и всему благосостоянию стран, втаптывал в грязь народную гордость. Чаша весов справедливости была резко перетянута пристрастием и корыстью.

Скрепя сердце, с непримиримой ненавистью центральные державы подписали мир и эту ненависть глубоко затаили в себе. Своими чрезмерными требованиями союзники зародили в них идею будущего реванша, укрепили её и подготовили опасность нового пожара войны.

Правда, в мирном договоре среди имён побеждённых держав России не было, но её не было и в ряду торжествующих победителей. Все державы Согласия требовали себе вознаграждения за понесённые во время войны жертвы. Только Россия не могла иметь никаких претензий, и никто ни о чем её не спрашивал. Наоборот, пользуясь её временной слабостью, союзники принялись систематически её расчленять и отнимать даже то, что искони ей принадлежало. Думается нам, что, когда возродится Россия, державы Согласия симпатий в ней не встретят.

Итак, война не разогнала чёрных туч, не установила политического равновесия. Страсти продолжают бурлить: вновь созданные государства, влача жалкое существование, непрерывно враждуют друг с другом, а большие, не уверенные в прочности сфабрикованного мира, продолжают всё время быть наготове. Торжествует принцип: «Хочешь мира — готовься к войне!» Революционные смуты вспыхивают то здесь, то там и подтачивают вековые устои государств. Всем тяжело, все недовольны.

На Дальнем Востоке начинают сгущаться новые грозовые тучи и слышится, пока далёкое, бряцание оружия. Проблема Тихого океана встала на очереди, и куда она приведёт, не может предсказать ни один мудрый политик.

А сквозь тёмную завесу грядущих лет вырисовывается ещё и новая борьба: побеждённых держав с державами–победительницами. Дорого заплатит Антанта за свою недальновидную политику, за свои роковые ошибки.

В этой будущей войне народов Россия должна сыграть главную роль. Пусть сейчас она вся лежит в развалинах, но срок её воскресения уже недалёк. Как бы ни старались тайные и явные влияния помешать ей снова встать на ноги — она все‑таки будет восстановлена. Вместе с царской властью к ней сказочно быстро вернётся её былая мощь, её мировое значение. Она предъявит длинный счёт всем своим недругам, потребует расплаты за пережитые ею муки и унижения.

Из лабиринта мировой политики уже выхватывается и сводится в один итог целый ряд фактов, свидетельствующих о русских обидах. Большая часть из них нанесена России её бывшими союзниками, которые чёрной неблагодарностью отплатили ей за все её бесчисленные жертвы во время последней войны.

Картины прошлого проносятся перед глазами, будя тяжёлые воспоминания. Чудятся кровавые нивы мировой войны, поля, усеянные костьми русских воинов, победные восторги ликующей Антанты и наряду — несчастья России, вызванные стараниями её мнимых друзей.

Но пусть молчат комментарии и говорят только факты. Отрешимся на миг от текущей жизни и перенесёмся немного назад, чтобы проследить постепенный темп действия злополучного для России союза с державами Согласия.

Года за два или за три до войны в Россию вдруг что‑то часто стали наезжать иностранные гости. Начались роскошные банкеты и рауты; речи о симпатии к нашей Родине, ответные «излияния русских чувств»; заверения о трогательной преданности русских «общественных сил» державам Согласия: таковы, в плоскости политиканства и легкомысленных шатаний части русского общества, были первые моменты союзной дружбы.

Всё старое было как‑то сразу забыто. Улетучились из памяти наших либералов, ставших неожиданно ярыми шовинистами, даже недавние воспоминания о Русско–японской войне, о том, как тогда Франция относилась к России, об интригах Англии, имевших целью колебать мощь Северного Колосса. Забылось многое, что следовало помнить и из круга своих мыслей и расчётов не выпускать.

Когда эскадра адмирала Рожественского совершала свой крёстный путь, ни одна из нейтральных держав не относилась к ней так недружелюбно, как Франция. Русским кораблям, ради соблюдения «строжайшего нейтралитета», ни под каким видом не позволяли оставаться больше 24 часов на «дружественном» рейде и «покорно просили» уйти, «во избежание каких‑либо международных конфликтов».