Недолго думая я осмотрелся, потом притащил со стороны четыре самых больших камня, которые оказались мне по силам. Вслед за этим я подкопал склон, чтобы создать плоское основание, устроил камни и попрыгал на них. По команде Чубо я пристроил там гранату, предварительно подготовив ее точно так же, как и при установке первой растяжки. Напоследок я с уровня камней прострелил взглядом пространство. Теперь пригорок не мешал и никого защитить не мог. Все было готово. Я мог возвращаться к старшему лейтенанту Станиславскому.

Чубо дождался меня у своей части растяжки, показывая пальцем на место, через которое мне следовало переступить. Я, разумеется, не взорвался, и до командира взвода мы добрались уже через полторы минуты.

– Расшифровывай! – Старший лейтенант передал мне планшетник. – Еще одно письмо пришло. Научил бы меня, чтобы не ждать и не мучиться. А то еще, не приведи бог, с тобой что-то случится!

Я не стал говорить, что со старшим лейтенантом тоже может приключиться беда, а он не ставит нас в известность об операции в полном объеме, выдает необходимую информацию только частями. Без командира и этих сведений мы и в самом деле превратимся в солдат-потеряшек, которые заблудились в горах. Такое высказывание было бы, с одной стороны, укором солдата офицеру, а в нашей армии это не принято. С другой стороны, такое дело походило бы на торговлю. Словно я предлагал Станиславскому одну информацию в обмен на другую. Такое в нашей армии тоже не культивируется.

– Будем надеяться, что со мной ничего не случится, товарищ старший лейтенант, – просто и даже бодро ответил я.

– Напьешься как американец, – сказал Чубо.

– Разве что это!..

– Научи! – требовательно сказал старший лейтенант.

– Допуск!.. – напомнил я.

На меня, как я узнал от майора Варфоломеева, допуск по разрешению на работу с шифрами и программами, читающими их, оформляли заранее. Приятно было сознавать, что армейский порядок доверял мне больше, чем мой командир, и я имел полное право отказать старшему лейтенанту.

Он вздохнул, все понимая, и заявил:

– Да. Моего допуска тут не хватит.

Станиславский передал мне планшетник, который я сразу не сумел взять, потому что вытирал носовым платком руки, которые испачкал, когда таскал камни.

Письмо было коротким. Я быстро расшифровал текст, не интересуясь его содержанием, и сообщил Станиславскому о завершении работы.

Он умудрился прочитать сообщение за две секунды и заявил:

– Этого еще не хватало!

– Просят до ужина захватить американского президента? – наивно, совершенно невозмутимо спросил младший сержант.

– Это было бы не так сложно и опасно, как наше теперешнее положение. Первое. В грузинский погранотряд поступила просьба освободить от патрулей и нарядов участок границы с Чечней. Второе. Полковник Костатидос, телефонный номер которого мы переслали в Москву!.. Мы почти сорвали ему операцию по заражению диких кабанов вирусом африканской свиной чумы. Полковник обязал, как он выразился, русских бандитов помочь ему. Сейчас он выходит к миграционному маршруту кабанов. Вечером, как предполагается, животные двинутся в сторону России. Кабаны обычно передвигаются ночью, а днем пасутся там, где их свет застанет. Нас из Москвы просят задержать Костатидоса, потому что перекрыть границу не успевают. В горах низкая облачность, и помощь к пограничникам вылететь не в состоянии. Собственных сил у них мало, участок протяженный. Нашей стороной точно не определено, где именно кабаны уйдут в Россию. Однако Костатидос это, видимо, хорошо знает. Американцы два года следили за миграцией кабаньих стад, изучили маршруты. Эпидемия африканской свиной чумы призвана затруднить работу Олимпиады в Сочи. Костатидос идет с тремя русскими бандитами, на которых возложено задание. При них еще три бойца, вынужденно снятые с постов, и начальник службы охраны майор Хортия, тот самый, которому я назначил свидание во Владикавказе. По всей вероятности, они будут выходить к границе с Чечней. То есть пройдут мимо нас. Значит, эта группа сможет оказать помощь первым шестерым русским бандитам. Это подкрепление, причем существенное, если, конечно, мы не уничтожим первых до прибытия вторых. Первых шестеро. Вторых – восемь человек. Полковника ЦРУ мы можем всерьез не воспринимать. Но и семь человек – это серьезно. Волконогов, включай спутник!

Я понял свою задачу, перевел камеру ближе к территории лаборатории и сразу обнаружил группу из восьми человек. Они уже вышли за ворота, обогнули угол забора с небольшой наблюдательной вышкой, где вместо часового были установлены видеокамеры, и завернули к тропе, идущей в нашу сторону.

– Покажи первую группу! – дал команду старший лейтенант.

Я уже чувствовал себя высококлассным телеоператором, поэтому среагировал даже с опережением, предугадал желание режиссера и перевел камеру. Шестеро бандитов шли по тропе упорно и ровно, пружинистым шагом людей, привычных к дальним маршрутам.

– А что они несут? – спросил вдруг младший сержант Чубо. – Думаю, то самое, за чем пришли. Я точно помню, что днем, когда эти ребята шли к лаборатории, у всех рюкзаки висели как сдутые шары. А сейчас они что-то тащат. Значит, получили товар.

– А они газовую атаку против нас не предпримут? – спросил я скорее в шутку, чем всерьез.

– Я тоже помню, что рюкзаки висели, – проигнорировав мою реплику, согласился старший лейтенант с младшим сержантом. – Еще подумал, зачем они тащат эти мешки, если там ничего нет. А теперь что-то есть. Это значит…

– Площадь поражения составляет около ста квадратных метров, – озвучил я данные, сообщенные нам недавно Станиславским. – Если они войдут на тропу, где лежит наш камушек, то мы автоматически попадем в зону поражения. Если взорвутся на растяжке, то может подняться облако, и первый же легкий ветерок принесет его на нас. А он есть. Товарищ старший лейтенант, выход у нас единственный и неповторимый!..

– Твой выход! – сказал Станиславский так торжественно, как будто объявил номер со сцены.

– Мой! – коротко и уверенно, даже жестко высказался я, хватаясь за мысль, созревшую в голове. – Пока они еще далеко от нас, я пробираюсь за ворота, ищу позицию, и стреляю кому-то из них прямо в рюкзак. Тогда вся группа окажется в зоне поражения. Сюда их подпускать нельзя. Или же нам самим нужно уходить. Но тогда кто встретит вторую группу? Значит, я работаю, товарищ старший лейтенант?

– Дуй! – безоговорочно согласился Станиславский. – Стреляешь бронебойным патроном прямо в рюкзак. Заряд наверняка не очень-то легкий. Поэтому на дальнее расстояние нести его надо в самой середине рюкзака, чтобы вес груза равномерно распределялся на оба плеча. В центр рюкзака стреляешь. Понял?

– Так точно!

– Дуй!

Я дунул, стараясь отбежать от своих товарищей как можно дальше. При этом я соображал, откуда и куда дует ветер, какую позицию мне выбрать, чтобы облако зарина не накрыло меня.

Выбрать позицию было относительно сложно, хотя некоторые моменты в какой-то степени и помогали мне это сделать. По крайней мере, ветер дул устойчивый. Но я все же предпочел выдержать достаточную дистанцию до того места, где появятся мои цели, чтобы в случае внезапной перемены ветра облако ядовитого газа не понесло на меня. Если же, не дай бог, такое приключится, то я запросто успею переместиться в любую сторону.