Дрюпин указал пальцем.

Решетка на полу возле стены. На вентиляцию не похожа — на полу скорее слив. Поверх решетки наварены штыри — для того, видимо, чтобы ни у кого не возникло идеи в этот слив слазить.

— В полу сток, — сказал Дрюпин. — В прошлый раз, пока ты искала оружие, я промерял его длину.

— И?

— Я выпустил почти сто метров, но до конца так и не добрался. Комплекс просто огромный и старый…

— С чего ты взял, что он старый?

— Вспомни выключатели в боксах, вспомни трубы, вспомни микроволновку в столовой. Всем этим вещам лет сорок, если не больше. Комплекс старый и уже нестабильный. Я думаю, он построен в естественном разломе горных пород, возможно, в одном из отрогов Урала, и построен давно. Вполне может быть, это и не комплекс, а подземный город — раньше любили такое строить — на случай атомной войны.

Дрюпин ухмыльнулся.

— А подземные города предусматривают возможность эвакуации, — сказал он.

Что ж, логично.

Логично, вместо того чтобы бродить по этому складу бесценного барахла, попробовать проникнуть в другую часть комплекса.

— Отпилить сможешь? — спросила я. — Решетку? Прямо сейчас?

Дрюпин присел перед решеткой и стал щупать металл, сами штыри, места сварки, еще что то, пощелкивал по железу ногтем и своими верными плоскогубцами, думал.

— Не получится отпилить, — заключил Дрюпин через минуту. — Надо попробовать оторвать.

— Чем?

Дрюпин кивнул на машины. Неплохая идея, я как то об этом не подумала. Рядом с нами стоял тяжелый армейский транспортер, адаптированный для гражданской езды, снабженный кожаным салоном, обивкой, серебрением и всеми прочими атрибутами сложившейся жизни, Дрюпин полез в багажник, долго там возился и в конце концов достал ящик с лебедкой.

— Попробуем оторвать, — повторил он и стал устанавливать лебедку.

Тоже долго провозился, я сердилась, пока он эту лебедку устанавливает, мне лезть перехочется. А потом еще аккумулятор искал не севший. Но, конечно же, справился. Зажужжала лебедка, натянулся и зазвенел трос, затем раздался звук открываемой бутылки с газировкой, и решетка оторвалась. Она ударила в лобовое стекло старинной лакированной машины, пробила ее насквозь и у грохота л а в глубь зала, и по грохоту я в очередной раз убедилась, что зал велик.

— Теперь можно лучше глубину промерить, — Дрюпин опустился на колени и осторожно посветил в трубу фонариком.

— Широкая? — спросила я.

— Да, нормальная вроде, сантиметров пятьдесят. Зачем такая…

— Вот и хорошо.

Я сбросила рюкзак и отодвинула Дрюпина в сторону.

— Ты хочешь туда… пролезть? — потрясенно спросил Дрюпин.

— Нет, я особо не хочу, могу уступить тебе.

— Да ну, что ты, я не смогу, — отмахнулся Дрюпин. — Труба там узкая, я застряну сразу, у меня плечи…

Дрюпин повел плечами. Хотела я ему сказать, что плечами он, если уж совсем честно, обижен, но не стала.

— Может, это… — он покачал головой. — Не стоит все таки?

— Надо посмотреть, что там, — сказала я. — Вдруг что полезное.

— Не знаю…

Дрюпин с сомнением поглядел вниз.

— Надо проверить. Оружие можем найти, взрывчатку.

Дрюпин кивнул.

— Хочешь, вместе полезли.

— Я тебя лучше тут подстрахую, — сказал Дрюпин. — Так надежнее, наверное…

— Как знаешь. Решетку то снять сможешь?

Дрюпин засунул руку в прутья, долго щупал.

— Плоскогубцы нужны…

С плоскогубцами дело пошло, Дрюпин скривился, засунул руку почти до плеча, стал пыхтеть и через минуту достал гайку.

— Туго закручено, — сообщил Дрюпин. — Все пальцы обломал.

— Давай, крути, — велела я.

Через полчаса Дрюпин справился с гайками, выстроил из них пирамидку.

— Не нравятся мне эти гайки, — сказал Дрюпин. — Не нравятся.

— Гайки как гайки…

— Зачем прикручивать гайками слив? — спросил Дрюпин. — Обычно делают не так…

— Не капай на мозг, он у меня и так со вчера распухший.

Я села на край лаза. Конечно, не очень широко, но в принципе пролезть можно. Можно даже вернуться пятясь, главное, чтобы поворотов крутых не было.

Дрюпин принялся меня экипировать. Достал из рюкзака катушку со шнуром, сказал:

— Тут сто пятьдесят метров. Каждые пять минут я буду дергать. А ты мне отвечай: один раз — все хорошо, два раза — проблемы.

— А три раза?

Дрюпин не ответил, достал фонарь, тоже светодиодный, тоже самодельный.

— Здесь часа на два, — пояснил он. — Водонепроницаемый.

— Понятно, — я взяла фонарь и почти уже сунулась в трубу, но Дрюпин удержал.

— Погоди, — схватил меня за рукав.

— Что еще?

Дрюпин вздохнул и достал из рюкзака мячик. Я сразу догадалась, что это не просто мячик, а, судя по той осторожности, с которой Дрюпин с ним обращался, бомба.

— Это туннельная бомба, — сообщил Дрюпин. — Очень полезная штука… наверное…

— Дрюпин, ты что? Какие взрывы в трубе?

— Там не взрыв, — помотал головой Дрюпин. — Там особая конструкция, я еще раньше разрабатывал. Дергаешь там сбоку — и через три секунды она вспенивается и перегораживает коридор.

— Зачем? — не поняла я.

— Это на всякий случай, для ведения боя в закрытом пространстве. Конечно, это не боевой вариант, но что мог… Это если тебя кто то преследует, то ты подрываешь бомбу — и стена. Не бетон, само собой, но без болгарки не прорезаться.

— Кто меня будет преследовать?

Дрюпин пожал плечами.

Вообще, правильно. Я взяла бомбу, закинула в рюкзак.

— Ладно, — сказала. — А ты тут тоже времени зря не теряй, разбери чего нибудь, геликоптер какой построй.

— Построю…

Дрюпин снова схватил меня за руку, сделал проникновенное лицо. Что то он сентиментален делается, подумала я, и полезла в трубу головой вперед.

Труба была сухая, и я этому порадовалась, ползти в какой нибудь плесени или другой дряни не хотелось. Кроме того, труба оказалась достаточно просторной, наверное, при желании можно было подняться на колени.

Я не очень хорошо ползаю по трубам, тут нужна, прежде всего, практика, хотя дело это совсем нехитрое. Пробиралась я неспешно, разматывала шнур, глядела перед собой, толкала фонарик. На всякий опасный случай держала шокер наготове — почему то мне представлялось, что вот вдруг из тьмы, ползущей передо мной, сейчас выскочит… Что нибудь. Такое.