Если у людей, менее склонных к многозадачности, наблюдалась доста­точно высокая степень «контроля над вниманием по типу «сверху вниз», то у второй группы этот контроль строился по принципу «снизу вверх», то есть могли «жертвовать результативностью в решении основной задачи отвлекаясь на другие источники информации». Люди, склонные к многозадачности, «жаждут неопределенности, говорит профессор Стэнфордского университета Клиффорд Нэсс, проводивший это исследование. - Их способно отвлечь что угодно». Майкл Мерцених говорит об этом в ещё более мрачных тонах. Выполняя множество задач онлайн, мы (по его словам) «тренируем свой мозг обращать внимание на вся­кую ерунду». Последствия этого для нашей интеллектуальной жизни могут оказаться «смертельно опасными».

В борьбе по правилу «выживает сильнейший» в первую очередь страдают умственные функции, поддерживающие тихое линейное мышление, - именно те функции, что мы используем при анализе длительного повествования, в сложном споре, при размышлении о своих переживаниях или обдумывании явлений внутреннего или внешнего мира.

Победу же одерживают функции, помогающие нам быстро найти, разло­жить по полочкам и оценить отдельные кусочки информации, существующие во множестве форм, помогающие нам поддерживать умственную деятельность в то время, когда наш мозг подвергается бомбардировке разноо­бразными стимулами. Не случайно эти функции очень похожи на функции, выполняемые компьютерами, запрограммированными на скоростную пере­дачу данных как в память, так и из неё. Это служит ещё одним подтвержде­нием тому, что мы начинаем приобретать черты новой и популярной интеллектуальной технологии.

* * *

Вечером 18 апреля 1775 года Сэмюель Джонсон сопровождал своих друзей Джеймса Босуэлла и Джошуа Рейнольдса в гости к Ричарду Оуэну Кембриджу, жившему в огромном доме на берегу Темзы за пределами Лондона. Их про­водили в библиотеку, где их ждал Кембридж. После обмена приветствиями Джонсон направился к полкам и начал молча изучать корешки книг, стоявших на полках. «Доктор Джонсон, - сказал Кембридж. - Мне кажется странным, что у человека может быть столь сильное желание изучать не внутренность, а обложку книги». По воспоминаниям Босуэлла, Джонсон в ответ на это «моментально вышел из задумчивого состояния, обернулся и ответил: «Сэр, причина моих действий крайне проста. Знание возможно в двух видах. Либо мы знаем предмет, либо знаем, где можем найти информацию о нём».

Сеть представляет нам мгновенный доступ к беспрецедентной по своим размерам и масштабам библиотеке данных. Нам становится значительно проще заниматься навигацией в этой библиотеке - и находить, если даже и не то, что нам нужно, то, по крайней мере, то, что в достаточной степени удовлетворяет наши текущие потребности. Однако при этом Сеть сводит на нет первое определение знания, данное Джонсоном: способность знать тот или иной предмет во всех деталях, создавать в собственном мозгу бога­тый и свойственный только нам набор связей, позволяющий развить един­ственный в своём роде интеллект.

Тридцать лет назад Джеймс Флинн, тогдашний глава департамента поли­тических исследований Университета Отаго (Новая Зеландия), начал изучать исторические данные о тестах IQ. По мере того как он копался в цифрах, отмечая различные нововведения в тестах, возникавшие в различные пери­оды времени, Флинн заметил потрясающую вещь: показатели IQ стабильно и повсеместно повышались на протяжении целого столетия. Это явление получило название эффекта Флинна. Хотя оно и противоречило распростра­нённому убеждению, целый ряд дальнейших исследований подтвердил его истинность. Это действительно так. Открытие Флинна дало нам увесистый камень, который мы можем бросить в любого, кто утверждает, что наши интел­лектуальные силы находятся на исходе: если вы считаете, что мы такие тупые, то почему мы при этом постоянно оказываемся всё более толковыми?

Эффект Флинна часто использовался для защиты от нападок телевизионных шоу, видеоигр, персональ­ных компьютеров, а в последнее время и Интернета. Дон Тапскотт в своей книге «Цифровое поколение: как Сеть меняет ваш мир», посвящённой первому «цифровому поколению», приводит целый ряд аргументов в пользу цифро­вых медиа, говоря (с поклоном в сторону Флинна), что «сырые значения пока­зателя IQ при тестах росли на три пункта каждое десятилетие, прошедшее с момента окончания Второй мировой войны».

Цифры Тапскотта не вызывают сомнений, и такой рост среднего показа­теля IQ, безусловно, должен быть для нас достаточно приятен (особенно когда прирост происходит в прежде отстававших сегментах населения). Однако при этом существует достаточное количество оснований сомневаться в том, что эффект Флинна показывает большую «толковость» наших современников или что Интернет позволяет активно развиваться общему интеллекту челове­ческой расы. Как минимум (и это отмечает сам Тапскотт) показатели IQ росли в течение достаточно длительного времени (причём ещё даже до Второй мировой войны). Рост был поразительно стабильным и лишь немного варьи­ровался от десятилетия к десятилетию. Это даёт нам основания предполо­жить, что подобный рост, возможно, отражает глубокие и последовательные изменения в обществе, а не связан с определённым событием или техноло­гией. Тот факт, что Интернет получил повсеместное признание всего десять лет назад, не позволяет нам утверждать, что именно он оказал сколько- нибудь значимое влияние на рост показателей IQ.

Другие показатели оценки интеллекта не показывают такого же приро­ста, что показатели по стандартным тестам IQ. В сущности, даже сами тесты IQ посылают нам смешанные сигналы. В тестах существуют разделы, изме­ряющие различные стороны интеллекта. Результаты по разным разделам значительно отличаются. Рост общего показателя в основном обеспечива­ется за счёт улучшения результатов в тестах, для которых требуется вращать в уме различные геометрические формы, находить сходные черты между объектами и распределять формы в логичной последовательности. А зна­чения по тестам, связанным с запоминанием, словарным запасом, общими знаниями и даже с простыми арифметическими действиями, практически не изменились.

Изучение других распространённых тестов, призванных измерять интел­лектуальные навыки, показывает, что результаты либо остались на преж­нем уровне, либо даже немного снизились. Результаты экзаменов PSAT19, которые сдают все школьники в США, никак не улучшились за период с 1999 по 2008 год, то есть за период активного расширения присутствия Сети дома и в школах. На самом деле, показатели по математическим тестам за этот период стабильно снижались на 33 процента (с 49/2 до 48,8 балла). Резуль­таты по вербальным тестам снизились значительно сильнее. Среднее значе­ние показателя, оценивающего усвоение материала при чтении, снизилось с 483 до 46,7 баллов, а среднее значение показателя по тестам, связанным с письмом, снизилось на целых 6,9 процента (с 49,2 до 45/8 балла). Снижались результаты и по вербальной части тестов SAT20. Отчёт Департамента образо­вания США за 2007 год показывает, что показатели тестов для студентов стар­ших курсов, оценивающих три типа чтения (для выполнения задания, сбора информации и грамотности), за период между 1992 и 2005 годом значительно снизились. Сильнее всего (на 12 процентов) снизилось значение показателя, оценивающего литературные способности, связанные с чтением.